Евгений Матвеев - Судьба по-русски
- Название:Судьба по-русски
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Вагриус
- Год:2000
- Город:Москва
- ISBN:5-264-00126-X
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Евгений Матвеев - Судьба по-русски краткое содержание
В заглавии своих воспоминаний знаменитый актер и кинорежиссер, народный артист СССР Евгений Семенович Матвеев соединил названия двух его известных фильмов — `Судьба` и `Любить по — русски`. Это символично, ибо и судьба, и любовь, и помыслы, и чувства Евгения Семеновича неотделимы от России. Ее он защищал в годы Великой Отечественной, ей посвятил свою жизнь, ей служит его искусство. Любовь к России, к Родине — это и есть судьба Евгения Матвеева. И другой судьбы он себе не желал и не желает.
Судьба по-русски - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Фестиваль удостоили своим присутствием известные кинематографисты. Каким-то образом жителям города и курортникам стало известно, что «фестивальщики» в такой-то день и час посетят базар. Что там творилось! Толпы народа заполнили не только площадь рынка, но и прилегающие к нему улицу и переулки. Наши автобусы еле-еле протиснулись через толщу жаждущих увидеть артистов «живьем». Вот где началось испытание популярностью!
Моя нога не успела коснуться асфальта, как очутился я в невесомости: меня понесли на руках… цыгане… В шуме, в гаме из золотозубых ртов доносилось: «Будулай»… «Евгений»… «Ромалэ»… В этом буйном шествии я испытывал и приятность, и неловкость… И все же «кайфа» было больше.
Цыгане спустили меня с небес в гущу базарного муравейника и разбежались. Наверное, кинулись искать Хитяеву, подумал я. Отряхиваю костюм — ляп, ляп по карманам: бумажника нет! Может, когда я кувыркался в воздухе, он выпал?.. А может?.. Одним словом, шок! И смешно, и грустно — купить фруктов оказалось не на что…
Говорят же люди: беда не приходит одна. Не успел я опомниться от торжественного шествия, как вдруг базарный шум, гам перекрыл истошный крик женщины, торговавшей арбузами.
— Оля! Глянь — Матвеев!.. — обращалась она к своей знакомой. — Ой, Боже ж мой, что ж я детям скажу?! Он же старый и плешивый!..
Было однажды и такое. Выхожу я на эстраду — слышу аплодисменты, те, которые, признаюсь, люблю. Вижу зрительские улыбки и свет в их глазах! Все хорошо. И тут, как на грех, заметил женщину в первом ряду. Сидела она, подперев щеку ладошкой, а в глазах — беспросветная тоска. Черт меня дернул обратиться к ней.
— Что с тобой, милая? — игриво спросил я.
Женщина, не меняя позы, тяжко вздохнула и жалобно так ответила!
— Лучше б Я тебя не видела!..
Видно, бедная, ожидала, что на сцену выйдет что-нибудь этакое молоденькое, стройненькое. Ну, извините — чего нет, того нет!
Рассказанные истории почти все с оттенком юмористическим, но… Бывало и наоборот…
Случилось это в самом начале 90-х годов, после отмены комендантского часа, во время действия которого жители столицы немного передохнули от хулиганья, разбоев, грабежей, захлестнувших город. Позволили себе прежде времени расслабиться. Расслабился, конечно, и я — потерял, так сказать, бдительность.
Возвращался я из Центрального Дома работников искусств (ЦДРИ), где шумно и сытно отмечалось появление в России, в которой к тому времени с продуктами питания было совсем не блестяще, чудодейственного, как пытались всем нам внушить, препарата «Гербалайф» — для похудения. Как это по-нашему: живем чуть ли не впроголодь, а похудеть охота… Вот уж поистине загадочная русская натура…
Возле Киевского вокзала и в десятом часу вечера двигалась под моросящим дождем густая толпа несчастных людей: торговали с рук всем 1 — кто чем мог. Тогда вся Москва превратилась в большой базар — чтобы хоть что-то заработать, люди стояли шпалерами даже вдоль улицы Горького, в сотне метров от Кремля, предлагая купить то, что отыскалось в домашних «закромах», или перепродавая то, что было куплено подешевле в другом месте… Ничего не поделаешь — свободное предпринимательство, рыночные отношения… Рынок, дикий, неорганизованный, но зато и мы сподобились войти в него…
Заметил я в толчее привокзальной площади женщину — она продавала пиво из авоськи. И показалась мне эта женщина маленькой, жалкой, беззащитной…
— Хочется взять у вас пивка, но не во что, — сказал я ей.
Женщина кинула на меня взгляд и узнала, ойкнула, запричитала:
— Найду, миленький, найду… Вы же наша «родная кровь»… — И, суетливо пошарив по карманам неказистого плаща, достала старенький полиэтиленовый пакет. Только прижал я к груди покупку, боясь, что пакет разорвется, вдруг как из-под земли появился милиционер.
— Что артисты покупают? — спросил он, слегка улыбаясь.
— Пиво, сынок, «Жигулевское», — ответил я, довольный покупкой, и направился к своему троллейбусу. -
За спиной у меня что-то шлепнулось, лязгнуло, треснуло… Одновременно раздался жалобный крик…
Оглянувшись, я увидел, что женщина стоит на коленях перед авоськой с разбитыми бутылками и, рыдая, выискивает в осколках уцелевший товар.
А милиционер, заложив руки за спину, как ни в чем не бывало уже удалялся…
Я бросился к «торговке». Возле нее быстро собрались сочувствующие люди, объясняли мне, что случилось.
— Он, подлец, — показывали они на стража порядка, — поднял авоську над головой и бросил на асфальт!..
— Что вы сделали?! — совершенно не владея собой, закричал я.
А страж невозмутимо-спокойно и с той же легкой улыбкой бросил мне:
— И вас можно привлечь!.. За то, что способствуете спекуляции!
Онемевший, стоял я перед ним и чувствовал, как дрожит мое тело: то ли от озноба, то ли от возмущения хамством представителя правопорядка, то ли от своего бессилия…
В троллейбусе встал я на задней площадке, спиной к пассажирам, смотрел в окно на удалявшиеся лужи. Воспаленно думалось: «Что с нами происходит? Откуда столько злобы и жестокости? Во время войны уж сколько горя было, сколько слез, но такой остервенелости в глазах не припомню… Людей одолевали холод и голод, но такого безграничного грабежа и насилия не было… Нет!»
От троллейбусной остановки я переходил к дому по мостику через реку Сетунь. Вдруг толчком, грубо отшвырнув меня к перилам, пробежали вперед два рослых парня и, развернувшись, застыли передо мной, словно статуи. Я замер, остановился. Предчувствие недоброго холодком пробежало по телу. Они молчали. Один в платочек высморкался, другой чавкал жевательной резинкой…
— Разрешите пройти, — сказал я и сделал шаг вперед по мостику.
Они приняли «стойку», как в боксе.
— Поговорить надо.
— Слушаю вас, — ответил я, стараясь не раздражать «мальчиков».
— Деньги есть? — спросил тот, что чавкал.
Молнией пронеслось: «Шапка на мне норковая, пальто приличное, костюм и туфли концертные… Тюкнут дядю — и в речку, и тело его унесет Сетунь в Москва-реку…»
— Ребята, какие деньги? Я — артист, пенсионер. Вот пивком могу поделиться, — говорил вежливо, не теряя достоинства. И ждал приговора. Увидел — в их остекленевших глазах что-то происходит. А сам думал: «Узнали бы… Может, тогда хоть физиономию оставят неисковерканной».
Молчали молодцы. Молчал и я. Сколько секунд так пялились мы друг на друга — не знаю, но казалось тогда, что долго, очень долго.
Потом тот, что был пониже ростом, вынул изо рта жвачку, не спеша приклеил ее к перилам моста, сказал дружку:
— Говорил же тебе, б…! — И быстро прошмыгнув мимо меня, направился к домам, прозванным у нас «цековскими», «кэгэбэвскими». За ним, втянув шею в воротник, поплелся и второй. Узнали, спасибо.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: