Аркадий Малер - Константин Великий

На самом деле истинные корни культа императора нужно искать в самом Риме, где еще до Цезаря наиболее выдающихся консулов уже пытались сравнять с богами, как это хотели сделать со Сципионом Африканским и как сами себя провозглашали «Новым Дионисом» Марий и «Любимцем Афродиты» Сулла. Нет смысла обращаться на далекий Восток, чтобы не увидеть в самих римских правителях стремление прибавить легитимности и популярности своей власти за счет ее приближения к божественному статусу. Поскольку речь идет о языческом государстве, то усиление власти в нем всегда предполагает определенную сакрализацию, апогеем которой должно быть признание богом. При этом необходимо понимать, что культ императора в Римской империи был призван не только тешить тщеславие самих правителей, но выполнять очень важную функцию морально-идеологического единства государства, ради которого можно пожертвовать любой истиной. Ценность единого централизованного государства в Риме была настолько велика, что под нее подгонялись любые идеи и мифы. Обратим внимание, что римские жреческие коллегии не имели самостоятельного мистического значения, подобно христианской Церкви, а работали в качестве персонала, обслуживающего религиозные культы, и не более того. Государственная римская религия не была слишком требовательна, она, скорее, служила приложением к римской государственности, но в то же время ради поддержания необходимого политеса каждый гражданин должен был демонстрировать свою преданность этой религии и культу императора в первую очередь. Вообще, как это ни странно на первый взгляд, само по себе римское язычество было одной из самых примитивных и невыразительных религиозных систем Древнего мира и в этом отношении резко отличалось греческого язычества. Объясняется это обстоятельство тем, что все элементы римской религиозной мифологии призваны были выполнять сугубо утилитарные функции, чисто бытового или социального плана. И только их объединение с аналогичными элементами греческих религиозно-мифологических традиций начиная со II века до н. э. придало им больше философских смыслов и эстетического обаяния.

В своем собственном доме римлянин особо почитал ларов , божеств домашнего очага и теплой семьи, которые также должны были его охранять во время полевых работ и путешествий. Вместе с ларами существовали пенаты , хранители целого рода, которых Эней перевез из Трои в Лациум. В быту римлянин боялся столкновения с духами умерших, манами , особенно если это были духи злых мертвецов, лемурами , по каким-либо причинам решившими потревожить живых людей, а для того, чтобы этих духов задобрить и прогнать, устраивались специальные праздники «лемурии». Еще страшнее лемуров были ларвы , злые духи подземного мира, мучающие умерших грешников, подобно демонам. Естественно, как это очень часто было в языческих традициях, всех этих божеств и духов могли путать и называть одним и тем же именем.

Фактическим основателем государственного римского культа был второй римский царь Нума Помпилий, основавший культ богини всех домашних очагов Весты , главный храм которой стоял на форуме и в нем поддерживался «вечный огонь», символизирующий вечность и благополучие Рима. Именно отсюда возникла традиция устраивать «вечные огни» в честь великих событий. Интенсивность огня поддерживали весталки , коллегии девственных жриц, одной из которых, как мы помним по легенде, стала мать Ромула и Рема Рея Сильвия. Параллельно с Вестой символами общегосударственной стабильности были верховные Пенаты и двуликий Янус. Но еще более важным, чем культ Весты, стал основанный Нумом Помпилием культ трех богов — Юпитера, Марса и Квирина, символизирующих три сословные функции: царя, воина и домохозяина. Именно Помпилий учредил коллегию двух типов государственных жрецов — понтификов, служителей государственного культа, и фециалов, занимающихся сакральным оформлением международно-правовых акций, например объявления войны. Жрецы каждого отдельного бога назывались фламиниями, как, например, Юлий Цезарь был фламинием Юпитера. После Нумы Помпилия Тарквинии реформировали культ трех главных богов и заменили Марса на Юнону, а Квирина на Минерву. Храмы Юпитера, Юноны и Минервы стояли на Капитолийском холме, почему их назвают «Капитолийской троицей». В начале V века до н. э. диктатор Авл Постумий на Авентинском холме воздвигает храмы новой триаде богов, менее важных по статусу: Церере (греч. Деметре), Либеру (греч. Дионису) и Либере (греч. Коре), так что римский пантеон стал еще более женским. Заметим, что само латинское слово Roma (Рим) женского рода и тоже означает богиню.

Характерной особенностью римского язычества, подчеркивающей его утилитарную природу, была страсть к девинации (от devinicio — «связывать, подчинять»), то есть церемониальной магии, имеющей в большей степени этрусское происхождение. Прежде всего речь идет о гадании, причем очень специфическом — не по звездам, как это делали на Ближнем Востоке, а по поведению птиц (ауспиции) и по внутренностям жертвенных животных (гаруспиции). Первыми занимались специальные жрецы-авгуры, вторыми — жрецы-гаруспики. Вместе с понтификами, фециалами, весталками и фламиниями авгуры и гаруспики составляли основу жреческого сословия в Древнем Риме.

Отношение к этим гаданиям было настолько серьезным, что по их результатам могли начинать или отменять сражения, признавать или не признавать чью-то власть и т. д. Правда, наиболее трезвомыслящие люди иногда игнорировали эти магические ритуалы и доказывали их несостоятельность. Сам Цицерон, избранный однажды авгуром, писал: «Удивительно, как могут два предсказателя воздержаться от смеха, глядя друг другу в глаза» («О природе богов»).

Другими видами церемониальной магии были, конечно, жертвоприношения, а также весьма характерные для античной культуры в целом предсказания оракулов. Жертвоприношениями сопровождались практически все сакральные праздники (фесты), каковых было слишком много, чтобы их перечислять. Достаточно сказать, что каждые пять лет ради сакрального «очищения» Рима на Марсовом поле проходило торжественное жертвоприношение быка, кабана и барана. Впрочем, жертвоприношения были общим местом абсолютного большинства религий во все времена, но римское и греческое язычество выгодно отличалось от многих других тем, что не допускало принесение в жертву людей, и встреча с карфагенским варварством в этом отношении очень напугала римлян. Поэтому среди греков и римлян был очень популярен миф об Ифигении — дочери царя Агамемнона, которая должна была быть принесена в жертву богине охоты Артемиде (лат. Диане), потому что Агамемнон убил на охоте ее священную лань. Артемида подменила эту страшную жертву самой себе на лань, а саму Ифигению перенесла в Тавриду (современный Крым), где спасенная девушка стала ее жрицей. При этом, в самой Тавриде живут уже не греки, а варвары, которые требуют от Ифигении приносить в жертву богини всех чужестранцев. Таким образом, миф об Ифигении содержал в себе важные моральные смыслы: во-первых, правильным богам не нужны человеческие жертвы, во-вторых, человеческие жертвоприношения свойственны именно варварам.