Роман Днепровский - Мемуары

Прежде, чем я вернусь к рассказу о Магеллане, хочу ещё сказать, что старики-общественники дежурили в магазине по очереди, и эта очередь не совпадала с распределением покупателей по дням. Поэтому, моей бабушке постоянно приходилось доказывать этой бдительной сволочи личности, ведавшей "учётом и контролем", что она - не какая-то старушенция с улицы - а жена своего мужа, который к этому магазину "прикреплён".

- А почему тогда Вы вместо него пришли? Почему он сам в магазин не приходит? - строго и подозрительно спрашивал этот дежурный общественник.

- Да он вообще по городу старается не ходить, он - слепой, - отвечала бабушка.

- Ха! Ерунда какая! - отвечал на это дежурный старикашка, - пусть с Вами вместе приходит! Мы должны на него посмотреть, познакомиться с ним! А то закис, поди, дома-то сидеть? От остальных ветеранов оторвался... Непорядок это!...

...Да, уж как хотелось некоторым из этих ветеранов втянуть бывшего гвардии майора Днепровского в свою орбиту!... Одна беда: деду этого не хотелось. И вовсе не в его слепоте здесь дело - просто, он прекрасно знал цену всем этим "друзьям-однополчанам", и не хотел с ними связываться.

...Обычно, во время посещения этого самого "ветеранского магазина" я брал с собой что-нибудь почитать: пока мы с бабушкой сидели в очередях, вместо того, чтобы слушать здешние разговоры, можно было отвлечься и по уши погрузиться в книжку. А разговоры здесь велись те ещё! Здешний "ветеранский" контингент через одного принадлежал к бывшей номенклатуре - вот и сиди и слушай, как бывший прокурор города и бывший военком города обсуждают нескончаемую тему о том, что "демократов и антисоветчиков надо перевешать на фонарях - тогда и порядок будет", а бывший товарищ первый секретарь витийствует перед своими бывшими подчинёнными, что Литву-Латвию надо "намотать на гусеницы танков" - и общим рефреном звучит это нескончаемое, тошнотворно-блевотное: "...А ВОТ ПРИ СТАЛИНЕ! ...А ВОТ СТАЛИН БЫ ИХ ВСЕХ!,,,".

Та ещё обстановочка, короче говоря! Летом хоть можно выскочить на пару минут на улицу, покурить - а вот зимой... Нет уж, лучше сидеть с книжкой и стараться не слышать всего этого красного мракобесия.

И вот однажды, уж не знаю, какими тропами, занесло в этот самый "ветеранский магазин" Володю Магеллана. Занесло, действительно, чудом: надо сказать, что все эти хитрые магазинчики располагались, как правило, в каких-то бывших магазинских административных помещениях - а то, и в переоборудованных подсобках - и вход в них, не обозначенный никакой вывеской, был не с улицы, а со двора. Не зная заранее, пройдёшь мимо - и не заметишь. Как говорил всё тот же, уже упоминавшийся сегодня персонаж, "...конспигация, товагищи - и ещё газ, конспигация!"... Но вот Магеллана каким-то чудом занесло сюда - не иначе, как, начитавшись за время своей книжно-торговой биографии разных детективов и шпионских романов, он уже обладал каким-то специальным чутьём...

Я был, кажется, единственным человеком, которого появление Володи в этом спецмагазинчике не удивило: мало ли, - думаю, - может, парня из-за его ДЦП сюда тоже прикрепили?... Однако, у здешних "ветеранов" его появление вызвало примерно такую же реакцию, какую появление современной европейской женщины в мини-юбке вызовет в кишлаке, где живут какие-нибудь талибы.

- ЭТО ДЕМОКРАТ!!! - закричал крепкий седой старикан с орденскими планками на груди.

- ДЕМОКРАТ! ДЕМОКРАТ!!! - стали орать остальные, - ПОШЁЛ ВОН ОТСЮДА, ДЕМОКРАТ!!! - и тут же несколько таких же крепких, как и тот, первый, стариков бросились к ничего не понимающему Вовке, стали тыкать его кулаками, размахивать своими палками, выталкивать на улицу.

- Я его узнал! Он на Урицкого антисоветчиной торгует! - кричал бывший военный комендант, - они, гады, там ещё власовский флаг повесили!...

- Точно! Точно! Проклятые демократы!... - орали остальные сталиноиды.

В то время на улице Пестеревской (она же - в угоду этим самым ветеранам - до сих пор "им. М. С. Урицкого") действительно, местные активисты ДемСоюза распространяли газету "Свободное Слово", журнал "Посев", брошюру со статьёй Владимира Солоухина "Читая Ленина", и прочий сам- и тамиздат. Но Володя Магеллан не имел к ним никакого отношения: он вообще не интересовался никакой политикой, продавал исключительно выпущенные в совецких издательствах книги - ну, может иногда (как для меня) выуживал где-то букинистические раритеты - но не более. Повторяю, к тогдашним неформалам из ДемСоюза он не имел никакого отношения. Ошибка же стариков объяснялась куда, как просто: дело в том, что большинство активистов местного ДС были если уж не совсем инвалидами, то какими-то увечными людьми. Грешно смеяться и зубоскалить над чужой бедой - но, глядя на них, я всегда ловил себя на мысли, что либеральная идеология не может быть полноценной и здоровой, коль у неё такие ущербные последователи. Впрочем, не я один так думал...

Тем временем, Магеллана едва ли, не на пинках, выбросили из магазина. Я испытывал ужасную неловкость перед ним - как будто, находясь здесь, я, сам того не желая, оказался заодно с этими злобными, жестокими стариками. Поэтому я поспешил выйти следом.

- Нич-ч-чего не понимаю! - Володя своими вечно пляшущими руками пытался подкурить, - ч-ч-что за ма-ма-маразм?! Ч-ч-что я им сделал?! Х-х-х-хотел пап-пирос куп-пить...

- Ну, давай, - говорю, - возьму я тебе папирос. А потом всё объясню.

В городе, напомню, был табачный кризис: курево было невозможно купить даже по талонам. А вот в "ветеранском магазине" были и папиросы, и сигареты - с фильтром и без фильтра, на любой вкус.

И я, чтобы не привлекать внимания остальных здешних покупателей, тихонько попросил свою бабушку взять плюс к прочему ещё десяток пачек папирос. И незаметно передал ей деньги. И она, прекрасно поняв, для кого нужны папиросы, совершенно спокойно взяла эти десять пачек, только шепнула мне: " - Сразу возле магазина ему не отдавай! Если ЭТИ увидят - нас с тобой с говном съедят!" Так и сказала. "С говном".

Папиросы Володьке я передал на соседней улице. Ему было уже и не так важно, за какие такие "провинности" его вытолкали из "ветеранского магазина". Гораздо важнее для него были эти десять пачек курева.

-П-п-п-нимаешь, мать больше н-н-ничго курить не может! П-п-п-привыкла ещё в лагере - и всё!... - благодарил он меня.

Я забыл сказать, что однажды он рассказывал мне про свою мать - и про себя, про свою болезнь: его мать ещё шестнадцатилетней девчонкой, во время немецкой оккупации, угнали в Германию, в трудовой лагерь. После освобождения заключённых этого лагеря американцами, она попала в совецкий фильтрационный лагерь - где-то в Австрии. А уж оттуда - в лагерь сибирский, входивший в систему ОзерЛАГ МГБ СССР. Единственного сына-инвалида, страдающего ДЦП, она родила, кажется, за совецкой колючкой - или уже после выхода из лагеря. И, конечно же, в совецком союзе ни она, ни её сын не могли и мечтать о том, чтобы их "прикрепили" к какому-нибудь "ветеранскому" или какому другому спецмагазину: ведь они не были ни бывшими прокурорами города, ни бывшими военными комендантами города, ни первыми-вторыми-третьими секретарями райкома-горкома...