Всеволод Иванов - Избранные произведения. Том 1

Тауберт (возмущенный). И все-таки…

Доротея.Иоганн!

Тауберт.Что Иоганн? Ты знаешь физику и химию, и тебе известны, может быть, свойства флогистона?

Доротея.Разумеется.

Тауберт.Читай трактат Ломоносова: «Нулус флогистоном нон эстс» — флогистона нет! Ученые Европы доказали, что флогистон, или по-русски «теплотвор», сия божественная, непостижимая сила управляет тяжестью, светом, воздухом, металлами, всем! Всей вселенной!

Ломоносов пишет — нет флогистона, а есть различные, разнообразные атомы, из коих составляются молекулы или «корпускулы», а из сих бездушных молекул — все тела, весь мир! Я, ты, твой отец, вот это кресло, дрова, огонь — все лишь действие разнообразных атомов. А бог? Где, я спрашиваю, бог и его флогистон?.. Об этом ни слова! Ломоносов богохульствует, утверждая — нет флогистона!

Доротея.Богохульствует?! Не вернее ли сказать, что это гипотеза, как многие другие?

Тауберт.А подтверди опытами в своей лаборатории Ломоносов эту атомную гипотезу, что тогда?

Доротея.Тогда она не будет гипотезой, а будет научным фактом.

Тауберт.Доротея, ты — дура! Если атом будет фактом, значит, человек узнает всю сущность материи. Всю! А узнав всю сущность материи, человек сможет управлять ею. Всей материей! Он станет равен богу. Понимаешь, кому уподобляет себя Ломоносов? Страшно сказать — богу! Шарлатан! Иоганн Данилыч, вы создатель глубочайшего сочинения «О боге, мире и душе», за которое вами получена ученая степень, вы подпишете ему разрешение на постройку лаборатории?

Шумахер.Подпишу. (Похлопывает по щеке Тауберта). Тауберт! Ученик Шумахера! Скоро ты меня поймешь. (Часы бьют один раз. Стефангагену.) Почему мастеровые медлят с андроидом?

Стефангаген (медля уходом). Господин советник! Я тоже вложил все свои капиталы в товары для вывоза и в императорской награде за андроид я хотел бы иметь свою скромную долю…

Шумахер.О! И вас охватила сия горячка? Что же вы скупили? Кожи? Железо? Лес? Пеньку? А вдруг Фредерик Прусский побоится воевать с Россией? Вы тогда разоритесь, Стефангаген!

Стефангаген.Наш король с помощью Англии…

Шумахер.Стефангаген, об этом вам нужно поменьше думать, а того меньше говорить. Идите. Я о вас не забуду.

Стефангаген уходит.

Доротея, душенька, иди к себе.

Доротея собирается уходить.

Тауберт.Иоганн Данилович, как вы могли подписать разрешение на лабораторию и на студентов? Разве ним десять Ломоносовых надобно? Нам и один в тягость.

Шумахер.Поди, поторопи академиков. Доротея, кажется пришла госпожа Цильх? Проси ее сюда.

Тауберт.Экономка Ломоносова?

Шумахер.Да, да, экономка Ломоносова. Иоганн!

Тауберт уходит. Доротея впускает Цильх и уходит. Шумахер сидит у камина.

(Нe оборачиваясь.) Садитесь, госпожа Цильх.

Елизавета Андреевна.Благодарю вас, господин советник.

Шумахер.О Марбурге, о Германии, не скучаете? Тяжело вам управлять хозяйством Ломоносова? Русские шумливы, когда выпьют. (Пауза. Повернулся к ней.) А в Академии, госпожа Цильх, ходят о вас странные слухи. Передают, что вы не экономка, а законная жена Ломоносова.

Елизавета Андреевна (помолчав). Да. Я его законная жена.

Шумахер (скорбно и мрачно). Давно?

Елизавета Андреевна.Несколько лет, господин советник.

Шумахер.Значит, вы стали его женой…

Елизавета Андреевна.В Германии.

Шумахер.Впервые узнаю, что в Марбурге есть православная церковь.

Елизавета Андреевна.Мы венчались в реформатской.

Шумахер.Разве Ломоносов отрекся от православия?

Елизавета Андреевна.Нет, он остался православным.

Шумахер.А разве православному венчаться в еретической церкви не значит отречься от православия? Взгляните на эти узаконения православной церкви. Они утверждают обратное.

Елизавета Андреевна.Мы думали, что академикам предоставляется некоторая свобода…

Шумахер.Ломоносов не был тогда академиком, а был простым студентом. Кроме того, свобода предоставляется академикам в области науки, а не в области религии. Государыня беспощадно карает всех, кто оскорбит православную церковь. Со скорбью сообщаю вам, что Ломоносову грозит кнут, клеймение, каторжные работы.

Елизавета Андреевна вскакивает, ломая руки.

Вы захватили из Марбурга свидетельство о венчании?

Елизавета Андреевна (рыдая). Нет!

Шумахер.Мне прислали его. (Кротко улыбаясь.) Дарю его вам, госпожа Ломоносова. Уничтожьте его.

Елизавета Андреевна. Уничтожить его?!

Шумахер.Да, я уничтожу его следы. Сегодня мы преподносим императрице чудо человеческого ума — человекоподобный автомат, андроид. И если государыня спросит: «каких милостей ждет Академия?», я отвечу: прощения Ломоносову.

Елизавета Андреевна (радостно). О боже!

Шумахер.Да трудится почтенный Ломоносов в мире и тишине! И скажу вам тайно: мною подписан приказ о постройке ему химической лаборатории, равно как и позволение набирать туда студентов.

Елизавета Андреевна. Ах, господин советник! Вижу, вы добры и снисходительны к людским слабостям.

Шумахер.Когда, душенька, проживешь столь много, как я, поневоле будешь снисходителен.

Елизавета Андреевна (горячо). Я так рада, что и дышать не могу… и слезы все текут и текут… Ведь это я упросила его скрывать нашу женитьбу! Я все ждала монарших милостей за труды его. И тогда, говорю, все объяснишь и тебе простят. А тут вдруг все разрешилось… как хорошо! (Помолчав.) Мне можно идти?

Шумахер.Конечно, госпожа Ломоносова.

Елизавета Андреевна. Но мне кажется, что вы еще что-то желаете сказать, господин советник?

Шумахер.Нет. Я сказал все. До свиданья, душенька.

Елизавета Андреевна (опять помолчав). Почему, господин советник, вы пригласили меня? Разве нельзя было передать свидетельство самому Михайле Васильевичу?

Шумахер.Просто я желал познакомиться с женой Ломоносова.

Елизавета Андреевна.Не могу ли я, однако, быть вам чем-нибудь полезной, господин советник?

Они молча и пытливо смотрят друг на друга.

Шумахер.Пока нет. Правда, мне хотелось сказать вам…

Елизавета Андреевна (подхватывая, быстро). А! Что же вы еще хотели сказать, господин советник?

Шумахер.Вы правы. Ломоносов нуждается в снисхождении…