Анатолий Кожевников - Стартует мужество

— Кто разговаривал в строю после команды «Смирно»? — спросил он строго.

— Я, товарищ капитан, — ответил Кириллов.

— Вы правофланговый и забыли свои обязанности.

— А что он лезет под ноги…

— Кто вам мог лезть под ноги? Львов не видел происходившего, и Кириллов рассказал, как было дело.

Наш строгий капитан только усмехнулся, услышав рассказ курсанта: взыскивать с нарушителя он на этот раз не стал. А курсанты еще долго вспоминали, как Кириллов чуть не растоптал японского генерала.

Читинская весна шла медленно, днем подкрадывалась, вытесняя суровые морозы, а ночью снова отступала, чтобы набраться сил. Не было ни обычных в такое время года ручейков, ни сосулек. Целую неделю бушевал ветер, взвихренный песок проникал во все щели, набивался под чехлы самолетов, хрустел на зубах. Песчаная пыль поднималась на высоту в несколько сот метров и темной тучей закрывала солнце. Потом выпал обильный дождь, и как-то сразу наступили теплые дни.

Зазеленели сопки, низины покрылись коврами разных цветов. Такую яркую красоту можно увидеть весной только в Забайкалье и на Дальнем Востоке.

Ожил аэродром, в прозрачном небе без умолку рокотали мощные моторы истребителей, отвлекая наше внимание от лекций. С утра, в первую смену, тренировались инструкторы, днем летное поле принадлежало первой эскадрилье. Уже начали летать курсанты, вызывая у нас зависть. Подражая опытным летчикам, в комбинезонах и кожаных шлемах, с очками на лбу и планшетами на длинном ремешке, счастливчики, как нарочно, проходили на аэродром мимо нашей казармы. При виде их у нас перехватывало дыхание. Мы чувствовали себя пасынками, тем более что летающая эскадрилья была освобождена от нарядов по кухне и других хозяйственных работ. А мы пока занимались в классах, под постоянным наблюдением капитана Львова. Трудно передать, как хотелось быстрее разделаться с теорией и выйти на старт.

Но вот пришла и наша пора. Начались экзамены. Мы очень боялись строгого и требовательного Костылева — преподавателя по авиационным моторам, прозванного «Махат-Досорским». Так его окрестили за то, что он много внимания уделял смазке двигателя и применению махат-досорского масла.

Однако с экзаменами по моторам все обошлось благополучно; технику мы изучили отлично. Труднее было сдавать теорию воздушной стрельбы, аэродинамику, метеорологию и навигацию. От обилия громоздких математических формул трещала голова, а знать эти предметы полагалось не меньше чем на «четверку».

С увлечением и интересом, без особых волнений, сдали историю Коммунистической партии. В этом была большая заслуга преподавателя подполковника Малолеткова. Он так увлекательно читал лекции, что ни одно сказанное им слово не пролетало мимо ушей. Малолетков — старый большевик-подпольщик. Он лично знал Ленина и принимал участие в работе X съезда. За штурм Кронштадта имел орден Красного Знамени. Чуткий человек, он уважительно относился к каждому курсанту, и мы отвечали ему искренней любовью.

Наконец сдан последний экзамен, и нас допустили к полетам. Нашей эскадрилье выпала честь осваивать новые учебные самолеты Ут-2 конструкции Яковлева. Машины были еще не собраны, они пришли недавно с завода и стояли упакованные в огромных фанерных ящиках. Каждой летной группе предстояло собрать свой самолет.

Под руководством техника группы мы с увлечением работали на сборке. Кириллов был незаменим, когда требовалось поднять тяжелую деталь, а маленький Рогачев не знал себе равных по ловкости, проникая в самые недоступные места самолета. Полдня напряженного труда — и перед нами уже стоял небольшой двухместный моноплан с низкорасположенным крылом. Оставалось отрегулировать рули управления.

— Вот самолет, можно сказать, и готов, — любуясь делом своих рук, сказал Кириллов.

— Завтра выпущу в возд… — техник не закончил: земля дрогнула от сильного удара. Это на границе аэродрома упал самолет, подняв в воздух столб дыма и пламени.

Без команды мы бросились к месту катастрофы. Туда уже мчалась санитарная машина. А от дома, где жил командный состав, бежали женщины — жены летчиков.

В тяжелом молчании мы остановились перед объятыми огнем исковерканными обломками самолета. Из подъехавшей «санитарки» выскочил врач, но тут же в нерешительности замер, видя, что делать ему уже нечего, летчик погиб.

— Все по своим местам! — решительно приказал подъехавший на мотоцикле Салуянов.

Понурив головы, мы направились к своему самолету, а сзади раздавались команды подоспевших пожарников. Все курсанты тяжело переживали случившееся. Работали молча, то и дело посматривая в сторону пожара. Сегодняшняя катастрофа напомнила каждому, что избранная нами профессия не только романтична, но и опасна.

Вечером, конечно, только и говорили об этом. Истинной причины гибели самолета мы не знали и, собравшись в курилке, строили догадки, наперебой высказывая свои предположения.

— Опытный летчик разбился, — сказал один из курсантов, — а когда мы начнем летать, то ли еще будет.

— Ты что хочешь этим сказать? — резко спросил Рогачев.

— То, что сказал.

— Не каркай, если причины не знаешь, с выводом не лезь, тоже прорицатель нашелся, — поддержал Рогачева Кириллов.

— Бывает, что самолеты и без причины падают, — ответил скептик.

— Тогда тебе здесь делать нечего, забирай монатки и отправляйся домой, — решительно высказался Кириллов.

Послышался треск мотоцикла.

— Комиссар едет, — громко объявил Тимонов. Салуянов выключил мотор, подошел к собравшимся.

— Курилка работает? — обратился он к курсантам. — Обсуждаете, конечно, происшествие?

Мы помалкивали, ожидая, что скажет опытный летчик.

— Давайте присядем, — сказал Салуянов. — Я расскажу вам, почему сегодня разбился самолет.

Мы сели плотным кольцом, окружив комиссара.

— Вам уже известно, что И-16 — очень строгая в управлении машина. Что произошло сегодня? — Салуянов кивнул в сторону аэродрома. — Летчик допустил ошибку. Потерял скорость на развороте и одновременно перетянул ручку управления. Самолет перешел на закритические углы атаки и свалился в штопор. Если бы высота была большая, летчик вывел бы его, но… Как видите, — продолжал он после небольшой паузы, — законы аэродинамики очень строги. И тот, кто их нарушит по незнанию или небрежности, всегда будет наказан. Чтобы хорошо летать, одной храбрости мало, надо отлично знать аэродинамику, материальную часть, и никогда ничем не пренебрегать в воздухе… Я не знаю случая, чтобы летчик неудачно закончил первый самостоятельный полет. А почему? Да потому, что к первому полету он тщательно готовится, да и в воздухе предельно внимателен. То, что произошло сегодня, — всем нам урок, горький и суровый. А носы вешать не нужно. Машины вы собрали, завтра их облетаем, дадим небольшую тренировку инструкторам и начнем с вами летать. Штопора тоже бояться не следует. В наши дни это вполне изученная фигура. Если хотите, я расскажу вам историю штопора, — выжидающе остановился комиссар.