Юлия Андреева - Многоточие сборки

Море же пыталось предостеречь о надвигающей грозе, которая разразилась через пару часов после того, как Балабуха и его спутница, слава Богу, покинули берег.

О, это была незабываемая страшная гроза: казалось, дождь не начинался, как это обычно водится у дождей с одной капли, а упал весь и сразу, обрушившись на крыши и водостоки, заменив собой на несколько часов воздух.

И в итоге склон, на котором возведены были здания турбазы, размяк и поплыл, так что вся территория оказались под двадцати-, а где-то и под семидесятисантиметровым слоем жидкой глины.

Сразу же вышли из строя водопровод и канализация, по территории можно было передвигаться только по деревянным мосткам, спешно переброшенным работниками турбазы и приехавшими на конвент писателями от крыльца к крыльцу, и к превратившимся в своеобразные дорожки широким парапетам, венчающим каменные подпорные стенки террас.

Из окна своего номера, который они делили с редактором «Уральского следопыта», критиком и историком НФ [41] Виталием Бугровым, Андрей Дмитриевич разглядел трубу теплотрассы с краном. Тут же созрел план воспользоваться хотя бы этой водой. Они вдвоем отправились по перекинутым через глиняный разлив доскам в кухню, где раздобыли здоровенный бак. Этот бак с превеликим трудом удалось заполнить ржавой, вонючей жидкостью из теплотрассы, но в итоге их номер оказался единственным, где все-таки можно было пользоваться туалетом, – благо, распространенное и на троих фэнов, героически помогавших волочь бак на третий этаж.

Потом был совершен налет на бар, где они скупили всю минеральную воду: соленая или кислая, с газами и без – вся она без остатка пошла на приготовление чая и кофе, без которых пришлось бы плохо.

К слову, воду дали только через пару дней, так что труды отнюдь не пропали даром.

Кстати, о фэнах. Надо сказать, по конвентам ездят не только писатели с издателями; рядом с ними плечом к плечу собираются любители фантастики, благородные представители фэндома – фэны.

Об одном из таких подвижников-фэнов и пойдет наш рассказ. О легенде фэндома Борисе Завгороднем по прозвищу Завгар, о котором писатели, если их как следует попросить, подчас рассказывают невероятные легенды. Кем только ни являлся в писательском воображении Борис Завгородний, общепризнанный Фэн № 1. Его называли тайным масоном, агентом спецслужб, гипнотизером, инопланетянином…

Впрочем, что можно сказать о человеке, в военном билете которого в графе «военная профессия» значится таинственное: «стрелок из кривоствольного пулемета»? Что это такое? Порой не знают даже военные. Неужели для стрельбы из-за угла? А такое бывает?

– Не из-за угла, а из укреплений, – смеется Андрей Дмитриевич.

На самом деле, это не страшно, что я не знаю. О подобном вообще мало кто слышал, так что Борису приходилось таскать с собой каталог стрелкового оружия, который он демонстрировал в качестве доказательства своей правоты.

Впрочем, история, о которой поведал мне Андрей Дмитриевич Балабуха, произошла на затопленной жидкой глиной турбазе, превратившей уютное и милое местечко по меньшей мере в зону, достойную самого изощренного сталкера братьев Стругацких.

Столовая размещалась на стилобате (так в античной архитектуре называли верхнюю поверхность ступенчатого цоколя храма, на которой сооружалась колоннада) – несколько ступеней вверх, высокое крыльцо. Террасы, как уже говорилось, ограничены каменным парапетом. С парапета до крыльца перекинуты доски.

Выбрав удачное время, когда сытые и довольные писатели после завтрака мирно перекуривали, обсуждая последствия стихийного бедствия, еще не отошедший после вечерних и ночных возлияний Завгар вдруг взгромоздился на этот самый парапет, показывая жестами, что желает произнести речь.

– Ребята, послушайте, что я вам сейчас скажу! – весело начинает Борис и… делает шаг назад.

Со странным чавкающим звуком тело шмякается в жидкую глину и, барахтаясь, начинает сползать вниз по склону. Несколько человек бросаются к откосу, но чем тут поможешь?

На глазах у испуганных и изумленных фантастов к морю катится все увеличивающийся и увеличивающийся шар, который, стремительно добравшись до воды, остановился в шаге от ее границы, чинно ожидая спешащих по лестнице спасателей.

Долго же из этого глиняного шара грязные и напуганные писатели извлекали Завгара.

Кто-то допивается до чертиков, кто-то до зеленых человечков, а вот Борис Завгородний умудрился допиться до Балабухи, даже не до одного, а до двух.

Как это понимать?

А вот так.

– Как же я вчерась нажрался, как нажрался… – жалуется с перепоя Борис Андрею Балабухе.

– Так не впервой же, Боря, – пытается утешить его друг.

– Не-а, так – впервой. Лежу у себя на кровати и вижу: два Балабухи в дверь заходят!

– А когда это было? – настораживается Андрей Дмитриевич.

– Да вчера, ближе к ночи, – продолжает стонать Борис.

– Нет, дорогой. Не то, что ближе к ночи, я вчера вообще к тебе не заходил!

Да, получается, что в тот день Фэн № 1 просто фантастически нализался, потому что когда в глазах с перепоя двоится, это, можно сказать, в порядке вещей. Но вот когда двоится галлюцинация…

Одно слово – напился до полного Балабухи!..

У творческих людей все должно быть по-особенному. Как в каком-то телефильме: «У нас, царей, все не как у людей». Вот и фантаст или, скажем, правильный фэн, ежели и нажирается, то и ведет себя не как нетрезвый грузчик или, скажем, продавец мороженого, а по-особенному – широко, фантастично.… Во всяком случае, хочется в это верить.

Один по пьяному делу читает лекции о всемирной литературе бомжам и забулдыгам, другой спешно открывает третий глаз и начинает вещать оттуда волю Всевышнего, третий с упоением рассказывает о двадцатитомнике Роберта Хайнлайна, по черному корешку которого от первого до последнего тома летит в неведомые дали золотой дракон (работа художницы Яны Ашмариной).

Томов, правда, издали всего шесть или семь, прищемив дракону хвост и не выпустив его таким образом из виртуальной реальности в наш мир, но поговорить о драконе фантасты и фэны всегда рады.

В 1993 году в Екатеринбурге проходила очередная «Аэлита», на которую съехались со всей необъятной, писатели-фантасты. Заселяли писателей в гостиницу «Большой Урал» – жуткая гостиница с совершенно неухоженными, неустроенными, похожими на казармы номерами. Впрочем, сказать «неухоженными» – ничего не сказать. В номере, доставшемся Андрею Дмитриевичу Балабухе, вообще света не было.

Впрочем, этим советского человека не удивишь, и Балабуха как опытный командировочный неизменно таскал с собой лампочку, которую и ввернул тут же на глазах у «изумленной публики».