Игорь Юркин - Демидовы: Столетие побед

Причина ареста Акинфия остается пока неизвестной. О чем Лавров его расспрашивал и имело ли это отношение к делу его младшего брата и покойной племянницы? Акинфия арестовали через шесть дней после привлечения к следствию основной группы тульских чиновников — то есть по прошествии времени, как раз достаточного для проведения первых их допросов, возможно, открывших Лаврову что-то важное и в отношении Акинфия. При этом отнюдь не обязательно, что оно было связано с делом «о якобы убийстве». Нам более вероятным представляется, что информация касалась слухов о взятке.

Подписанное Прокофием доношение было подано 29 ноября — на этот момент Акинфий, следовательно, все еще находился под арестом. 11 декабря в Журнале Кабинета министров записано: «В Тулу к Лаврову послать указ, чтоб Акинфия Демидова, взяв у него реверс, отпустил в С.-Петербург». Из текста не ясно, оставался ли в это время Акинфий еще под арестом, но очевидно, что на тот момент распоряжался его передвижением Лавров. Восемь дней спустя последовал упоминавшийся указ ему об освобождении Копылова. 28 декабря среди бумаг, поступивших в Кабинет, записано «доношение лейб-гвардии капитана Лаврова — о получении указа о подписке Акинфия Демидова, чтоб ехал он прямо в С.-Петербург» [531] Сборник РИО. Т. III. Л. 517, 548. . Опираясь на эти даты, можно предположить, что Акинфий был освобожден 9 или 10 декабря. Крупнейший частный металлопромышленник России оставался под арестом почти месяц.

Кстати, почему оказался схвачен именно он, а не младший брат? Ведь показания Копылова касались в первую очередь не Акинфия, а Никиты [532] Впрочем, это только предположение. Среди бумаг, поступивших в Кабинет 4 января 1736 г., значится доношение Лаврова «о чем он (Копылов. — И. Ю.) спрашивай в застенке» (Сборник РИО. Т. 114. с. 5). В нашем распоряжении этого документа не имеется. . Выскажем два соображения. Не очевидно, что с Никитой ничего не произошло. Когда бы не челобитная Прокофия (напомним, неизвестно как попавшая не в то учреждение, для которого сочинялась), возможно, и об аресте Акинфия мы бы не знали. Если же Никиту цепкие объятия Лаврова действительно миновали, то, может быть, его спасло отсутствие в Туле — поездка в Петербург, куда он отбыл, спасая двоюродного брата. Кабинетминистры были не столь кровожадны, как их эмиссар, даже сделали лейб-гвардии капитану по поводу несанкционированной ими пытки Копылова замечание. Вернувшийся в Тулу Никита скорее всего застал Лаврова несколько поумерившим пыл.

Лавров оставался в Туле еще и в начале 1736 года. 29 февраля в Кабинет министров поступило доношение «о бытии ему сюда, и колодников с собою брать ли», а 5 апреля — об отправлении из Тулы в Петербург [533] Там же. с. 98, 150. . Вихрь, на протяжении полугода пугавший обывателей, прихватив нескольких из них с собой, унесся на северо-запад.

Тем временем продолжали развиваться события, связанные с первым — о непорядках на Брынском заводе — горбуновским доносом. Разобраться в его обвинениях не удавалось долго. В конце лета 1735 года Горбунов и Никита Демидов пребывали в столице, ожидая отпуска от Комиссии. Ее работа подходила к концу — из дела уже составили экстракт. 3 сентября Комиссия потребовала, чтобы истец и ответчик приложили к нему руки. Никита Никитич требование исполнил, после чего ему разрешили, оставив поверенного, из Петербурга отбыть [534] РГАДА. Ф. 271. Оп. 1. Кн. 781. Л. 160, 160 об. . Горбунов повел себя не по предписанному. Руки к экстракту не приложил (знакомый прием), а после 17 сентября перестал в Комиссии появляться. Он исчез из поля зрения Следствия почти на год. Попытки отыскать его в Петербурге, Москве и Туле успеха не имели [535] ГАТО. Ф. 55. Оп. 1. Д. 3918. Л. 1 об. . Нормальный ход запущенного его доносами дела приостановился. Местопребывание Горбунова оставалось в Комиссии неведомым десять месяцев.

Немало нового и важного для Демидовых происходило в это время и на Урале. 17 марта 1734 года Геннин от руководства здешними горными заводами был наконец освобожден. Ему на смену пришел В.Н. Татищев, давний знакомец Акинфия Демидова.

Получив инструкцию, Татищев тронулся в путь летом. Прибыв в Екатеринбург 1 октября, приступил к изменениям в управлении горной промышленностью края. Вводимые им правила существенно стесняли свободу частных промышленников, Демидова, отвыкшего от мелочной опеки, в особенности. Татищев, исполняя данную ему при отправлении на Урал инструкцию, ввел практику посылки на частные заводы шихт-мейстеров [536] Инструкция от 23 марта 1734 г.: «…К каждому заводу определить вам особых Шихтмейстеров, дав им инструкции, применяясь ко учреждению Саксонских и Шведских заводов…» (ПС З.Т. 9. № 6559). — горных чиновников, которые контролировали их работу: следили, чтобы заводчики «в пользе промыслов не повреждали», не принимали беглых, подавали правильные отчетные данные и прочее. Акинфию только и оставалось, что терпеть и, усмотрев подходящий повод, жаловаться. Что он, находясь вдали от терпящих невзгоды заводов, и делал, веря, что разлука с ними вечно не продлится.

Еще более неблагоприятно развивалась ситуация с алтайским проектом Акинфия. Рассказ о покорении им Алтая прервался на том, что он принял решение о строительстве нового завода, присмотрев для этого место в Тарском уезде на одном из притоков Иртыша. Незадолго до начала Следствия о заводах, в мае 1733 года, он отправил с Урала в город Тару инструменты и припасы. Конечным пунктом их назначения были скорее всего находившиеся близ устья речки Шульбы «Демидова амбары», соединенные дорогой с рудниками на речке Убе и в верховьях Иртыша [537] Бородаев В. Б., Контев Л.В. Указ. соч. с. 97, 98. .

На примете у Акинфия была и другая площадка для строительства. Еще в феврале 1734 года Геннин послал на алтайский его завод металлурга Иоганна Христиана Инглика и артиллерийского капрала Мартына Кошкина. Демидов не возражал — напротив, в посланном в мае из Петербурга письме Кошкину просил его подтянуть там дисциплину: не допускать персонал до «богомезского пьянства», ибо ничто больше его «так доброму порятку, паче же завоцкому произвождению, не препятствует». В том же письме он просил отправить приказчика на приток Оби речку Бобровку: не лучше ли там «способность может быть к постройки завода… как лесами, так и к перевоске от Колыванских заводов медных руд и черной меди» [538] Там же. № 18. . Акинфий, вероятно, знал о значительном лесном массиве, подходившем к Оби как раз в этом районе. Туда съездили. В отношении возможности построить здесь завод Инглик дал заключение вполне благоприятное: лес простирался на десятки верст, поблизости имелись глина, горновой камень и «жилье немалое, что может быть при том заводе работными людьми довольно» [539] Там же. № 19. .