Валерий Шамбаров - Государство и революции

32. Диссидентство и Россия

Пожалуй, тут надо несколько отвлечься и еще раз напомнить, что судить о развитии антикоммунистической оппозиции в СССР только на основе цепочки фактов, приведенной в предшествующей главе (или подобных ей, приводимых в других исследованиях), было бы не совсем корректно. Например, рассматривая диссидентство 60-80-х гг., мы можем назвать десятки, в лучшем случае - пару сотен фамилий. Потому что в условиях советского сокрытия сведений, становились известными лишь единицы - обычно те, чьи имена всплывали в западных средствах массовой информации. Но Западу в его целях и требовались только единицы: по психологии американского и европейского обывателя, по отработанным методикам "делания звезд" - точно так же, как в шоу-бизнесе пропагандистские кампании было удобнее раздувать вокруг отдельных фигур и отдельных судебных процессов. Не рассеивать внимание публики на множестве примеров, а фокусировать на конкретных героях, формируя их яркие образы и привлекая к ним внимание "фэнов" и "болельщиков", включающихся в игру.

Разумеется, стать такой "звездой" мог далеко не каждый. В первую очередь, требовалось, чтобы о человеке каким-то образом узнали за границей - то есть, чтобы он или его знакомые уже имели там некие связи. Согласитесь, в СССР такое условие относилось далеко не к большинству населения. Во-вторых, для пропагандистской кампании выбирались тоже не все подряд, а личности сами по себе "заметные", пригодные для создания яркого имиджа. В-третьих, мотивы их преследования должны были вызывать заведомое сочувствие в глазах западной общественности. Скажем, инакомыслящий литератор мог вызвать симпатии публики, а вот офицер, стреляющий в Брежнева - ни в коем случае. В-четвертых, и направление инакомыслия должно было соответствовать общей политике Запада и его пропагандистской стратегии на данный момент. Поэтому в одних случаях было выгодно поддержать советских пацифистов, в других - борцов за права человека, в третьих - отказников, стремящихся эмигрировать. А коммунистических идеологов и КГБ такой подход западных держав вполне устраивал. Поскольку позволял поддерживать представление о "жалкой кучке" диссидентов, которых можно по пальцам пересчитать. И к тому же, изображать дело так, будто инакомыслие относится лишь к кругам творческой или научной "элиты" - то бишь является порождением "зажравшегося" высшего общества, оторвавшегося от народных масс и ничего общего с ними не имеющего.

Кстати, и самим американцам особенности их пропагандистских методик позволяли заимствовать данную версию КГБ, когда это считалось выгодным. Если после Хельсинкских соглашений они преподносили своим гражданам красочные картины массовой борьбы за права человека в СССР, то вскоре потребовались другие оценки. Последовало охлаждение отношений, Афганская война, и политика Белого Дома, направляемая столь ярыми русофобами как З. Бжезинский и Р. Пайпс, приобрела не то что антисоветский, а четко выраженный антирусский характер. Но западные технологии заштамповывания мозгов не приемлют полутонов, и для создания полноценного образа врага "русских", следовало исключить какие-либо поводы для симпатий ко всему народу. Поэтому была тут же подхвачена советская официальная установка о мизерном количестве диссидентов, являющихся среди русских уникальным исключением из правила. Да и вообще, в данный период американцы стали выдвигать на первый план инакомыслящих других национальностей - евреев, прибалтов, кавказцев, даже украинцев, чью борьбу можно было бы трактовать как борьбу "против русских".

Но факты показывают, что теории о "жалкой кучке", порой до сих пор бытующие в литературе, не имеют под собой никакой основы. Просто освещенной оказалась лишь ничтожная часть целого. Например, мы знаем одного Солженицына, а он в предисловии к "Архипелагу" указывает, что в сборе и подготовке материала для книги ему помогали 227 человек. А сколько было тех, кто в период гонений на писателя с 1965 по 1974 гг. прятали у себя его рукописи и архивы, розданные по частям? Были те, на чьих квартирах и дачах он скрывался и дописывал книгу, переезжая с места на место. Были те, кто помог переправить ее за рубеж и обеспечил публикацию. Была, наконец, пожилая ленинградская машинистка, распечатавшая "Архипелаг" и оставившая себе экземпляр на память. Ее арестовали, и она, измотанная непрерывными допросами, рассказала о тайнике с этим экземпляром. А потом, сочтя, что совершила предательство, повесилась... Мы знаем восемь смельчаков, вышедших в 1968 г. на Красную площадь, протестуя против событий в Чехословакии. Но в это же время надписи на ту же тему появились на стенах академгородка в Новосибирске, и кто их сделал, так и не нашли. Мы знаем имя капитана Саблина, но ведь пошла за ним и вела корабль в нейтральные воды вся команда "Сторожевого". Мы знаем, что существовал фонд помощи политзаключенным, который возглавлял А. Гинзбург - но кроме средств, поступавших из-за рубежа от Солженицына, внутри СССР было собрано в этот фонд 70 тыс. руб. При средней интеллигентской зарплате в 100-140 руб. можно представить, сколько народу приняло в участие данной акции.

Или возьмем записку КГБ и Генпрокуратуры СССР представленную в ЦК КПСС в ноябре 1972 г.: "В соответствии с указаниями ЦК КПСС органы Комитета государственной безопасности ведут большую профилактическую работу по предупреждению преступлений, пресечению попыток ведения организованной подрывной деятельности националистических, ревизионистских и других антисоветских элементов, а также локализации возникающих в ряде мест группирований политически вредного характера. За последние 5 лет выявлено 3096 таких группирований, профилактировано 13 602 человека, входящих в их состав... Подобные группы были вскрыты в Москве, Свердловске, Туле, Владимире, Омске, Казани, Тюмени, на Украине, в Латвии, Литве, Эстонии, Белоруссии, Молдавии, Казахстане и других местах".

Отметим - тринадцать тысяч шестьсот два, это только выявленных и выловленных. И только за пять лет, 1968-72 гг., когда, например, политическая активизация, связанная с хельсинкскими процессами, еще и не начиналась.

А вот маленький пример из другой области - отложившийся в моей собственной памяти в начале 70-х. В нашей школе под Минском один старшеклассник отсидел небольшой срок за хулиганство - и будучи уже совершеннолетним, во "взрослой" тюрьме. Разумеется, вышел "героем дня", и мы, пацаны, ему в рот ему заглядывали. А рассказывал он и о "политических", которых там сидело довольно много. Причем говорил с завистью - дескать, так, как они сидят, чего бы не сидеть? На работы не гоняют, позволяют книги читать и выйти имеют возможность в любой момент. Потому что держали их в тюрьме без суда, и вообще без определенных сроков. Предлагая выпустить, если те подпишут покаянное отречение от своих взглядов. А они вот не подписывали... Кто были те "политические", по какому делу они сидели неизвестно.