Валерий Шамбаров - Государство и революции

В условиях такого противостояния со стороны президента и правительства могли реализоваться только шаги "разрешающие", углубляющие эту самую абстрактную "демократизацию". И соответственно, ведущие к дальнейшей раскачке государства. Но и эти шаги из популистских соображений тут же объявлялись недостаточными, усугублялись и усиливались в меру возможностей и полномочий оппозиции. А любые меры "запрещающие", направленные на стабилизацию обстановки и укрепление власти, неизменно блокировались как "антидемократичные". О компетентности этих "законодателей" говорит хотя бы история приватизации. Хотя сейчас принято ее "отцом" называть Чубайса, на самом-то деле это неверно. Он и его "команда" лишь реализовывали ее в жизнь, и если кто и воспользовался благоприятными возможностями в личных целях - то сами эти возможности были предоставлены готовенькими, "на блюдечке с голубой каемочкой". А разработали и утвердили методику ваучерной приватизации как раз "мудрые" политики хасбулатовского Верховного Совета. Потому что в их представлении "справедливым" мог быть только такой, шариковский принцип - "все взять и поделить".

Можно навскидку привести и несколько примеров, во что обходилось, а то и до сих пор обходится России "двоевластие" тех лет. Скажем, первый указ о введении чрезвычайного положения в Чечено-Ингушетии Ельцин издал еще в ноябре 91-го. И уж наверное, эту проблему тогда было решить намного проще, чем потом. Но Верховный Совет указ отменил - это было слишком "недемократично". А потом заполыхало в Северной Осетии, Кабарде, из Чечни начался массовый исход русскоязычного населения... Но и эти проблемы оставлялись на "местном" уровне, поскольку любые действия президента и правительства связывались по рукам и ногам. "Парад суверенитетов" дошел до того, что провозгласила о своем образовании "Уральская республика" на территории Свердловской области. На праздничных демонстрациях хорошо подготовившиеся громилы убивали и калечили милиционеров - а власти были бессильны даже найти и покарать виновных, так как это интерпретировалось в качестве нарушения основополагающих демократических свобод - свободы митингов и демонстраций, свободы слова, свободы политических партий...

Уступки в создавшемся противостоянии, вроде отставки Гайдара и т. п., результатов не давали. Конечно, можно спорить о соотношении пользы и вреда, которые принес стране Гайдар, но в данном случае речь идет о другом попытки компромиссов оказывались бесполезными в принципе. Так же, как в разгуле двоевластия 1917 г. любые уступки Временного Правительства не вели к примирению, а воспринимались лишь как "поражения противника" и вдохновляли Советы на усиление натиска, то же самое происходило и в 1991-93 гг. И если уж строго разобраться, то реальной альтернативы разгону, а если понадобится - и разгрому такого парламента в сложившейся ситуации не существовало вообще.

Потому что даже отставка президента в данном случае проблему не снимала и не решала. Ну предположим, на место Ельцина выдвинулся бы Хасбулатов или Руцкой. Но и он немедленно получил бы такую же непримиримую оппозицию в лице тех, кто до государственных рычагов еще не дорвался. Очутился бы в обстановке точно такого же противостояния, и тоже вынужден был бы уйти, уступив место следующему претенденту. И так продолжалось бы до тех пор, пока какой-то очередной лидер не решился бы сделать то же, что и Ельцин - взять да разогнать. Только каждый следующий лидер оказывался бы все более некомпетентным в практическом руководстве, а оппозиция ему - все более радикальной. И процесс разрушения государства при затягивании противоборства на новые этапы продолжался бы все глубже и глубже. Так же, как в 17-м оказывались все "левее" сменяющие друг друга кабинеты Временного Правительства - но и Советы становились при этом еще левее...

Пожалуй, тут не лишне вспомнить и то, кто же составлял опору Верховного Совета, тем более - самую активную опору, собравшись в трагические дни у Белого Дома. Потому что, несмотря на внешнее сходство ситуации, она во многом отличалась от августа 91-го. Отличалась и по составу защитников, и по их настроениям, и по общей психологической атмосфере. На этот раз каким-либо общенародным единением и не пахло, наоборот, налицо были все признаки национального раскола - ведь в это же время другие тысячи граждан по призыву Гайдара устремились к Моссовету защищать президента и правительство. Что же касается тех погромных толп, которые сформировались у Белого Дома, то они и собирались сюда идеей заведомого раскола - противопоставления себя "врагам". И цементировались они в 93-м уже вовсе не духом жертвенности, а озлобления и агрессивности.

Конечно, здесь были и люди, искренне сочувствующие Верховному Совету, даже считающие его оплотом "настоящей демократии", были и те, кто пострадал в результате ельцинских преобразований, были и ностальгирующие по СССР, и идейные коммунисты, как и активисты экстремистских организаций совершенно других направлений. Но относить эту массу к "левым" или "правым" было бы совершенно неправомочно - скорее, ее можно охарактеризовать как "крайних". Потому что, несмотря на разношерстный в целом состав, основу защитников Белого Дома в этот раз составил примерно такой же оголтелый контингент, из какового в свое время набиралась и "красная гвардия", и отряды штурмовиков. А для подобной публики, как мы уже видели, вопрос "левой" или "правой" ориентации особой роли не играет - их привлекает "революционность" как таковая, под какими бы флагами она не разворачивалась. И в данном случае они сочли выразителем своих интересов Верховного Совета. Но только в данном. Потому что победи Хасбулатов - и те же "крайние" начали бы оказывать поддержку новой, еще более "революционной" оппозиции. Как случилось, скажем, с Керенским, едва он дорвался до власти.

Так что Ельцин в данном случае проявил себя все же более мудрым и дальновидным главой страны, чем Керенский или князь Львов. И если судить с позиции общенациональных и государственных интересов, то винить его можно только в одном - что силовую точку в противостоянии он не поставил раньше, когда и жертв могло быть гораздо меньше, и раздрай зашел еще не так далеко. Хотя впрочем, и здесь все не так просто. До того, как собравшиеся под крыло Верховного Совета недовольные и "крайние" всех мастей разбуянились в полную силу, до того, как пролилась первая кровь, еще неизвестно, а стала бы армия безоговорочно выполнять приказ об их подавлении? Над ней же все еще довлел гнет обвинений насчет "жандармов" и "оплота реакции", "душителей свободы". Глядишь, и опять заняла бы нейтралитет, не желая, чтобы новых собак навешивали. Ведь уже и после кровавых погромов в Москве, учиненных сторонниками Верховного Совета, группа "Альфа" отказывалась идти на штурм Белого Дома, пока не получит письменного приказа - и не единоличного, а коллегиального решения то ли правительства, то ли Совета Безопасности. А включилась в активные боевые действия лишь после того, как понесла потери в своих рядах - уже просто рассвирепев и разозлившись на убийц.