Александр Половец - БП. Между прошлым и будущим. Книга 2

Вот так я попал в группу диссидентов — неожиданно для себя. Что делать? Мне советуют придумать что-нибудь такое, необычное. Если выставишь на балконе лозунг — тебя, скорее всего, арестуют. А ты придумай что-нибудь, чего до тебя не было. КГБ — организация бюрократическая, и пока инструкция не вышла, они ничего не сделают. Глядишь, успеешь проскочить. И тогда мне пришла идея домашнего театра.

Было много людей в этот момент в Москве в таком же, как я, положении. Я им позвонил — прежде всего профессиональным актерам, художникам. Но это отдельная история. Потом появилась статья в газете «Балтимор-сан». Спасибо Светлане Дарсалия — это она завела к нам корреспондентов. Статья была переведена на русский и передана по «Голосу Америки». После чего товарищи из КГБ явились к нам лично и предложили перестать играть. Я собрал актеров, и, как ни странно, через неделю или две после этого все, кто был занят в нашем спектакле, получили звонки из ОВИРа: наши дела пересмотрены — мы должны покинуть страну. Вот такая история…

Савва же еще какое-то время продолжал работать в театре, его с нами не выпустили — но и ему, в конечном счете, театр помог. Выехал он позже, уже следом за нами.

Мы потом долго думали, почему они нас выпустили? И пришли к выводу: это сделано для того, чтобы использовать нас в качестве пропаганды. Мол, всё здесь люди имели — и деньги, и положение, а теперь вот моют посуду в ресторанах. Но никто из нас посуды не мыл. Хотя я, честно говоря, не ожидал, что, приехав в Америку, буду работать по специальности. Никаких особых амбиций у меня не было: я знал, что меня здесь никто не видел, никто обо мне не слышал. Поскольку я был сам главным режиссером, то понимал, что если бы ко мне в Москве пришел человек и сказал: я вот в Турции, скажем, ставил спектакли, возьмите меня работать, — мой ответ был бы для него малоприятным.

Таня, жена моя, — лауреат Всесоюзного конкурса артистов эстрады. Зарабатывала, по советским понятиям, жуткие деньги, значительно больше мужа, собирала стадионы. Так что муж её сидел с детьми, а она работала. Но как только мы «засветились», ее имя сняли с афиш. Многие нам тогда помогли. Лева Лещенко нам помогал — сейчас можно об этом говорить: Таня в концертах у него работала без объявления. Толя Марчевский помогал. Правда, я еще один спектакль ему поставил. Он сумел добиться (хотя моей фамилии в афише не было), чтобы я получал деньги. Люди как-то старались помочь, за что им всем благодарен.

— Итак — Америка. В ХИАСе мне сразу сказали: на работу по профессии не рассчитывайте. С такой профессией самое лучшее для вас — развестись. Вы оба получите пособия, будете в полном порядке. Две «8-е программы» — две квартиры: одну будете сдавать, в другой жить. Перспектива совершенно шикарная…

А в этот момент я искал одного человека — Ларису Рихтер, воздушную соло-гимнастку. Лет за 20 до того она осталась в Париже. Кто-то мне сказал, что Лариса в Нью-Йорке, и я решил ее поискать. Причем, я тогда не знал, что в Нью-Йорке существует несколько телефонных книг — Бруклинская, Манхэттенская. Естественно, не нашел я ее. Времени у меня было предостаточно, чтобы продолжать поиски, и вдруг, перелистывая телефонный справочник, я наткнулся на какую-то цирковую школу.

Звоню, выучив по-английски фразу: «Моя фамилия Юрий Белов. Я ищу Ларису Рихтер. Может быть, вы слыхали о ней?» Понял одно: ответившего что-то заинтересовало в моем имени. Но остального я не понимал — что он там отвечает, и все повторяю заученную фразу. Потом сообразил, что он предлагает с ним встретиться. И назначает время.

Еду утром, к 9 часам. Приезжаю. Немножко грязновато вокруг. Еще не понимаю, что я в Гарлеме. Какой-то подвал. Какие-то дети крутятся вокруг. Наконец, нахожу. Встречает, подводит меня к книжной полке, достает какую-то книгу и говорит: «Это про вас?». Упомянут я был в книге, изданной в США, которая называлась «Клоуны». Классическая книга о клоунаде, написана она была Джоном Таусоном. Книга эта теперь редко переиздается и раскупается мгновенно. Таусон упоминает в ней меня в связи с Леонидом Енгибаровым, хотя сам он никогда Леню не видел. А человек, с которым я встретился, оказался Полом Байндером. Он ныне глава «Big Apple Circus».

И вот, Пол мне говорит: я понимаю твое состояние. У меня работы для тебя нет, у меня школа акробатическая для детей, но я тебя выведу на Джона, автора этой книги, и еще познакомлю тебя с одним профессором, который изучал русский цирк. Привели меня к Джону, у него своя студия — какие-то люди крутятся, профессиональные клоуны работают на площадках… В общем, они дают мне студию и говорят: веди свой workshop (мастер-класс) — посмотрим, что получится.

И люди стали ко мне записываться. Жили мы на эти деньги месяца два-три. Платили мне ученики по десятке за класс — купюрами или выписывали чек. И я ехал каждую ночь из Манхэттена в Коун-Хайтс, где мы тогда жили, в замызганной, чтобы не привлекать внимания, курточке, наполненной этими десятками и чеками.

Мне казалось, что прошло много времени, а на самом деле все происходило мгновенно. Приехали мы в марте, в апреле я встретил Пола, в мае я начал свои workshops, а в июне меня познакомили с Кристал Филд и Джорджем Партеньефф — владельцами одного из маленьких нью-йоркских театров. Это была совершенно очаровательная пара русского происхождения, хотя Джордж по-русски не говорил. Сначала я им помог сделать один спектакль, потом они предложили сделать у них спектакль с клоунами.

Жена моя Таня в те дни находилась в жуткой депрессии. Она целыми днями сидела дома. Ей говорили: иди в «нерсинг хоум» поработать… Ивот, я думаю: надо Танькумою вытащить, она должна играть главную роль. И придумал я спектакль для неё — роль без слов. Назывался он «Му heart in your shoes». В нем, помимо Тани, играло еще шесть клоунов. Сделали мы этот спектакль — и пришел совершенно неожиданный успех. Крупные газеты обычно не рецензируют подобные спектакли, а тут вдруг я получаю замечательную рецензию в газете «Нью-Йорк Таймс». А потом — еще одну.

И после двух рецензий такое стало твориться в моей студии! Подхожу и вижу — стоит очередь. Думал: там магазин рядом, что-нибудь «дают». Оказывается, пришли ко мне записываться. Говорю — не могу я принять столько народу! А меня коллеги наставляют — бери, а то уйдут! Ну, в общем, класс у меня вырос. Появились деньги. Идет спектакль — неделя за неделей. Потом — гастроли. Татьяна ожила.

Правда, тяжело было ездить, ведь мои студенты — актеры, ученые, ну, кто угодно. Один парень, ассистент профессора из Нью-Йоркского университета, говорит: надо поездить по школам, по университетам. Попробовал. И меня стали приглашать в качестве master teacher в разные университеты. Плюс мои мастер-классы. Короче говоря, в апреле следующего года мы попали в Северную Каролину, в одну из самых лучших профессиональных театральных школ, которая составляет часть университета штата.