Глеб Скороходов - Мои королевы: Раневская, Зелёная, Пельтцер

Фильм «Свадьба с приданым» принес ей всесоюзную известность. Ее Лукерью Похлебкину узнала и полюбила вся страна. Полюбила и признала своей, родной и близкой. Не из театра, а из жизни.

Настолько из жизни, что в адрес студии приходили письма: «И зачем вы вытащили на экран эту поддающую по любому поводу бабку?! Неужели актрисы хорошей не нашлось, которая бы не прикладывалась к рюмке?».

Начинала Татьяна Пельтцер в девятнадцать лет. Ее приняли тогда в московский театр. Находился он в саду «Аквариум», но здание было другое и название в духе времени – театр МГСПС. Непонятно, но зато звучно и современно, по-советски. Это Вам не Художественный или Малый, которых критики двадцатых годов предлагали отправить на свалку истории. Это – МГСПС – театр Московского городского совета профессиональных союзов! И репертуар на его сцене – соответственный.

Таня Пельтцер играла все больше комсомольских активисток, выступала с речами на собраниях – по ходу пьесы – громила в красной косыночке лодырей, предлагала занести их на «черную доску»… и издевалась по требованию драматурга над теми, кто носил галстук-«селедку» и танцевал фокстрот под запрещенные заграничные пластинки.

– Таня, ты не заметила, – спросили ее подруги, – что этот парень уже в третий раз приходит на спектакль? И с тебя глаз не сводит. И в галстуке – человек видно приличный.

Таня заметила его. А на четвертый день он подал ей скромный букетик ландышей. Она растерялась, заулыбалась и благодарно кивнула своему первому поклоннику.

С того вечера на каждом спектакле молодой человек в галстуке подавал ей букетик ландышей. Они познакомились.

– Ваня, – представился он, – но вообще-то я – Иоганн. Тойбнер. Мой отец приехал в Россию десять лет назад. А учусь я в Комакадемии на экономиста.

– И говорите по-немецки? – обрадовалась Таня. – Мой отец – тоже немец и тоже Иоганн, Иоганн Робертович. Дома мы говорим по-немецки, только наша фамилия совсем обрусела и папа стал Иваном Романовичем. Мы здесь со времен Ивана Грозного – наши предки при нем шубы-пельтцы шили, оттого и прозваны Пельтцерами…

Потом они гуляли по Москве. Он проводил ее до дома в Чистом переулке, где отец еще в двадцатых годах купил себе квартиру «на ходу» – с мебелью, коврами и фарфором. Старожилы до сих пор показывают куст сирени, посаженный в свое время Татьяной Ивановной.

– Я живу здесь с папой, – сказала Таня.

– В коммуналке?

– Нет, это дом кооперативный. Папа купил здесь квартиру в три комнаты. Он – артист.

– Тоже артист? – удивился Ваня.

– Это я – тоже артистка, – поправила Таня. – А он получил звание заслуженного артиста республики одним из первых в стране – еще в 1925 году. У него знаете, какой стаж! Он до революции уже снимался в кино! С Верой Холодной! Говорят, очень любил ее и не без взаимности. Он свою актерскую школу держал, известную по всей Москве. Нет, я не хвастаю. Я с детства не пропускала в ней ни одного занятия. Смотрела, смотрела, как отец обучает юношей и девушек, и не заметила, как сама на актрису выучилась…

Татьяна Ивановна Пельтцер – советская российская актриса театра и кино. Народная артистка СССР, лауреат Сталинской премии третьей степени

Они стали часто встречаться. И вот однажды Таня затащила его на концерт в Консерваторию. В тот вечер играл Лев Оборин.

– Замечательный пианист, – сказала Таня. – Наверное, самый лучший. Ученик Игумнова, а в прошлом году получил первую премию на конкурсе имени Шопена в Варшаве!

Консерваторию Таня обожала. Ее отец, Иван Романович, с детства приобщал ее к музыке, учил играть на фортепиано, петь романсы – они распевали их дуэтом, или втроем с матерью.

– Отец хотел, чтобы я пела и на эстраде, и в водевилях, и в оперетте тоже, – говорила Таня, когда в антракте они гуляли по фойе. – Жаль, что я свой голос прокурила папиросами, дымлю не хуже отца. У него попугай есть – большой такой, какаду – я покажу его тебе, он все понимает и каждый раз встречает отца одной фразой: «Ваня, где папиросы?»

Они остановились у картины, на которой собраны все великие русские композиторы вместе. И студент Ваня сделал Тане предложение.

– Ну вот, – засмеялась она, – у нас с тобой как в песне:

А через год муж пришел к ней с радостной новостью:

– Собирайся! Меня, как выпускника с красным дипломом, направляют в Берлин, в советское торговое представительство!

И закружил ее по комнате.

– Постой, погоди, чертушка, – отбивалась Таня. – А как же мой театр?

– Жена должна быть рядом с мужем. Это еще в Евангелии предписано!

– Да что я рядом с тобой делать буду? – не унималась Татьяна. – Я же ничего, кроме сцены, не знаю и не умею!

– Ничего, что-нибудь придумаю, – успокоил ее муж.

По характеру сыгранных ролей Пельтцер иногда называют «Заслуженной бабушкой Советского Союза»

И Таня решилась: «А была – не была! Однова живем!» Бросила театр и приехала с мужем в Берлин в Торгпредство Советского Союза.

Ваня придумывал недолго: Торгпредство нуждалось в машинистке и Таня села за «Ундервуд». Начала одним пальцем упорно выстукивать ответственные бумаги: «Просим Вас оказать содействие в приобретении для строящегося на Волге тракторного завода....»

Берлин ей очень понравился. Она тут же помчалась на симфонический концерт. Правда, без Вани.

– Ты извини, мне видно в детстве медведь на ухо наступил, – признался он. – Я в твоих концертах ничего не понимаю.

Но супруги не скучали. На Фридрих-штрассе нашли чудный пивной подвальчик – пиво Ваня обожал, да и Таня с удовольствием осушала кружку-другую.

– Однажды, – рассказывала она потом, – в этом подвальчике произносил речь какой-то мужчинчик с крикливым голосом и усиками, как у Чарли Чаплина. У меня уши были полны его визгом. Отвратительно! – Это, как выяснилось, был Гитлер.

А в советской колонии – так называли всех граждан нашей страны, которые жили в Берлине, Татьяна познакомилась с симпатичным студентом. Его прислали из Москвы обучаться автомобилестроению.

– Ваня, – представился он при знакомстве, а Таня засмеялась.

– Что это вы? – смутился студент.

– Нет, нет, Вы тут ни при чем, – объяснила она. – Просто когда я ехала в Германию, меня предупреждали – на каждом шагу я буду здесь встречать Фрицев, а ни один Фриц мне еще не встретился! Зато Иванов!.. Мне кажется, что других имен на земле нет!