Ирина Озерова - Память о мечте (сборник)

Ну, что ж, исследуйте мою беду —
Я вечно беззащитна перед вами.
В чужую печку, с мокрыми дровами
Свои глаза – сухие – я кладу.

Неправда это все, неправда,
Что нужен поводырь в пути.
Когда хочу идти направо,
Налево тянет он идти.

Хочу бежать на плач кукушки,
А он ведет меня, как всех,
На канарейкины частушки
И соловья счастливый смех.

Неутомимей светофора
Он зажигает красный свет —
И нету на пути забора,
А все равно дороги нет.

Меняет он свои обличья
Десятки раз в теченье дня…
Он неприметен. Он обычен.
Он добр.
Он мучает меня!

В квартире, словно в цирке шапито,
И потолок, и стены слишком зыбки,
И по белилам красные улыбки
Рисует деликатное ничто.

В синкопах эксцентрических кастрюль
Преобладает кухонная тема,
И гордо ноги удлиняют тело
До сбивчивого уровня ходуль.

Тарелками играя, как жонглер,
Один актер в домашнем этом цирке
Уже спешит к иллюзиону стирки
И хищников выводит на ковер.

А я одна под куполом кружусь,
Отчаянно работаю без сетки,
И желтый, любопытный глаз соседки
Все жжет, все ждет – когда же я сорвусь.

Сияют лампы в тысячу свечей,
Взбесился на стене электросчетчик,
Опять не приходил водопроводчик —
Дробь капель вторит дерзости моей.

Когда-нибудь не соберу костей!

Мне никогда не снится Сатана,
Но слишком часто снится мне Иуда,
И я кричу, кричу, кричу, покуда
Не выберусь из подземелья сна.

Враг – это враг.
Он нужен мне, как тень,
Не только для сраженья – для сравненья.
Но, чтобы не лишиться этой тени,
Необходима ясность, нужен день.

Я моему врагу всегда верна,
Меня Иуда много больше мучит.
Продаст. И мзды за это не получит —
Теперь пошли другие времена.

Брезгливо отстранит Иуду тот,
Кому его предательство поможет.
Страдает, но не предавать не может,
Бессильно и бесплатно продает.

Он запросто приходит в дом ко мне,
То женщиной рядится, то мужчиной…
Как различить лицо мне под личиной?
Ведь он Иудой кажется во сне.

Родить и выкормить детей,
Кричать от радости и боли…
Среди немыслимых затей
Сегодня баба в новой роли.

С утра – ребенка в детский сад,
В обтяжку брюки, сигарета…
Клянусь, полсотни лет назад
Казнили бы ее за это.

А нынче, что ни говори,
Идет походкой королевской —
Не счесть теней Мари Кюри
И копий Софьи Ковалевской.

…Хотя на острие пера
Несу и я мужское бремя,
Желая женщинам добра,
Былое вспоминаю время.

Призвание – для единиц,
А дети, муж и дом – для каждой.
Не знают женщины границ,
Отвоевавши их однажды.

О мать, творящая людей!
Нет выше чуда, выше доли —
Родить и выкормить детей,
Кричать от радости и боли.

Но народ уже привык,
Сам собой поет язык:
«Я и лошадь, я и бык,
Я и баба, и мужик»…

Семицветная радуга —
Триумфальная арка дождя!
Не подскажут по радио,
Где зажжешься ты, чуть погодя.

Не расскажут синоптики,
Как под радугой счастья пройти…
Вдохновение оптики,
Запрещенные людям пути.

Но я слышала исстари,
Что под радугой были следы —
До последнего выстрела,
Черной речки и прочей беды.

Вдохновенье безжалостно —
Столько в нем и труда, и суда.
Но, прошу я, пожалуйста,
Покажите дорогу туда.

Чтоб кого-то обрадовал
Выстрел – гром опоздавшей грозы,
Чтобы вспыхнула радуга,
Из моей начинаясь слезы.

Восславить я хочу песочные часы
За то, что нет в них высшей фальши круга.
Песчинки – это вечные весы,
Чтоб людям не обманывать друг друга.

О, острие отточенной косы!
О, полумесяц в небесах досуга!
В иллюзии твоей ночной красы
Неведенья неясная услуга.

Сплетенье многомудрых шестерен
Нам возвещает времени закон,
Нам обещает вечность без починки.

А нынче электронное нутро
Придумано особенно хитро…
Но падают минут, как песчинки.

В ажурной нищете перчатки нитяной
На безымянном пальце след иголки.
В ажурной пустоте у вышки нефтяной
Минувшей жизни жидкие осколки.

В привычной тесноте за блочною стеной
Бессмертны синтетические елки.
И в личной доброте коллективизм сквозной
Захлопывает прочные защелки.

Логичной простоте смятенья не понять…
Я вовсе не хочу, чтоб шло движенье вспять.
И выводы закончены в зачатке…

Непобедимый век и человек смешной,
Как штопка на моей перчатке нитяной,
И как дуэль без брошенной перчатки.

Равнозначных дней поле́нница
Ровно сложена в года.
Я пожизненная пленница
Подневольного труда.

И ничто не переменится
Вплоть до Страшного Суда.
Жизнь однажды перемелется —
Но и это не беда!

И плита моя надгробная
Будет всем другим подобная —
Вез особенных примет:

Даты смерти и рождения,
А меж них без снисхождения, —
Прочерк вместо долгих лет!

Закончен день. Нет, нам его не жаль,
Всегда желанно будущее людям.
И лунная дорожка манит вдаль,
И завтра мы еще счастливей будем.

А если нет? Сомнения невежд
И нас, уверенных одолевают…
Но крохотные зернышки надежд
Существованье наше продлевают.

Ведь не прожить нам миллионы лет,
Закроем раньше страждущие вежды.
Но лишь тогда появится ответ
На наши суеверные надежды.

Ты отпусти меня туда,
Где невозможны города,
Где над землей
Струится вереска мгновенность.
И только там, и лишь тогда
Я не нарушу никогда
И в обыденности возвышенную верность.

Ты отпусти меня туда,
Где только небо и вода,
Где солнце жжет, где шторм ревет,
Где ближе вечность.
И только там, и лишь тогда
Помогут радость и беда
Мне обрести давно утраченную верность.

Но ветхих истин невода,
Как будто рыбку из пруда,
На сушу душу волокут —
В обыкновенность…
Я говорю уныло: «Да!»,
И исчезает без следа,
Чуть обозначившись, утраченная верность.