Константин Ривкин - Ходорковский, Лебедев, далее везде. Записки адвоката о «деле ЮКОСа» и не только о нем

О дальнейших событиях много писалось в прессе, поэтому остановлюсь коротко на хронике развития событий. В следственном изоляторе у Василия Алексаняна обнаружился целый букет крайне опасных заболеваний, требовавших качественного лечения в надлежащих условиях специализированного медицинского учреждения. Понятно, что нахождение в условиях несвободы в данной ситуации не способствовало улучшению состояния здоровья. При этом освобождение Алексаняна из-под стражи в планы властей не входило, да и с медицинской помощью они не особенно спешили.

Его друг и одновременно защитник Геворг Дангян со слов подзащитного затем так описывал условия содержания в следственном изоляторе: «В его камере было жутко холодно, Алексанян год спал одетый. Плесень, грибок. По стенам текла вода. Алексанян говорил, что эти стены помнят еще Берию и Абакумова. Для человека с низким иммунитетом это был приговор. И так как лечение ВИЧ-инфекции так и не было начато, в июне 2007 года ему резко стало хуже: постоянно и сильно болела голова, горло, распухшие лимфатические узлы на шее. Алексаняну было невыносимо больно…» (Московский комсомолец, 22 мая 2012 г.).

27 декабря 2007 года Василий Алексанян выступил с обращением к журналистам и правозащитникам,которое распространили фонд «В защиту прав заключенных» и информационное агентство «За права человека». В этом обращении, озаглавленном «Российские власти поставили меня на край могилы», он описал свои злоключения, указав, что не получает жизненно необходимой ему химиотерапии и не имеет возможности лечиться в специализированной гражданской клинике, куда был поставлен на учет в связи с обнаруженным у него заболеванием. «При этом я предпринял все от меня зависящее, чтобы добиться проведения химиотерапии… Но лечение так до сих пор начато и не было. Более того, следствие, признавая правомерность моих требований об обеспечении условий лечения, не только не предприняло никаких действий в этом направлении, но и совместно с СИЗО препятствовало моему доступу к лечащему врачу и врачам – специалистам из гражданской клиники. Закономерным результатом такого развития событий явилось существенное ухудшение моего физического состояния, переход заболевания в более тяжелую стадию, развитие ряда других заболеваний, таких как опухоль печени и лимфатических узлов».

Завершая этот трагический крик о помощи, Алексанян по сути выносит приговор своим мучителям: «В результате незаконного почти двухлетнего содержания в тюрьме еще до суда я, будучи практически слепым, доведен до критического предсмертного состояния сознательными, хорошо спланированными совместными действиями прокуроров, следователей, судей и тюремных врачей. При этом все время не прекращались попытки сделать меня лжесвидетелем и получить от меня показания, порочащие других руководителей компании НК “ЮКОС”, в обмен на изменение мне меры пресечения по состоянию здоровья, то есть фактически в обмен на жизнь.Это немыслимо в XXI веке, но происходит в реальности под завесой замалчивания, сокрытия фактов и лжи».

Европейский суд по правам человека дважды требовал от России принятия оперативных мер для исправления крайне опасной ситуации, но успехов в этом не достиг. Вот что было затем указано в постановлении от 22 декабря 2008 года по делу «Алексанян против Российской Федерации»:

• 21 декабря 2007 года Суд, изучив представленные ему доказательства, решил получить дополнительную информацию о состоянии здоровья заявителя. Он указал… что Правительство и заявитель должны сформировать двустороннюю медицинскую комиссию, которая ответит на ряд вопросов, поставленных Судом. Правительство ответило, что создание такой комиссии противоречит внутреннему законодательству. Однако оно не сослалось ни на какой закон, который препятствовал бы обследованию больного смешанной медицинской комиссией, в которую войдут врачи по его выбору. Суд далее отмечает, что здоровье заявителя несколько раз обследовалось смешанными комиссиями, состоящими из врачей различных клиник. В любом случае Государство не должно отказывать в возможности получения медицинской помощи из других источников, таких как семейный врач лица, содержащегося под стражей, и другие квалифицированные врачи. В таких обстоятельствах Суд считает, что отказ Правительства сформировать смешанную медицинскую комиссию носил произвольный характер. Поэтому Суд сделает неблагоприятные выводы из отказа Государства принять неотложные меры.

• Суд заключает, что по крайней мере с конца октября 2007 года состояние здоровья заявителя требовало его перевода в больницу, специализирующуюся на лечении СПИДа. Больница изолятора не была подходящим учреждением для этих целей.

• В качестве заключительного анализа Суд считает, что власти страны не позаботились достаточно о здоровье заявителя, с тем чтобы обеспечить обращение с ним, не нарушающее статью 3 Конвенции, по крайней мере, до его перевода во внешнюю гематологическую больницу 8 февраля 2008 года. Это подорвало его достоинство и вызвало за собой особенно тяжелые испытания, причинив ему страдания, выходящие за рамки страданий, неизбежно сопряженных с тюремным заключением и болезнями, от которых он страдал, что являлось бесчеловечным и унижающим достоинство обращением. Таким образом, имело место нарушение статьи 3 Конвенции.

Остается только добавить, что статья 3 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод называется «Запрещение пыток».

Кстати, в резолютивной части процитированного постановления ЕСПЧ было и такое предписание российским властям: предварительное заключение заявителя должно быть прекращено. Помимо состояния здоровья Алексаняна, ЕСПЧ обратил внимание еще и на отсутствие надлежащих оснований для содержания его под стражей, признав также нарушение и статье 5 Европейской конвенции. Только одна цитата по данному поводу: «Факты, касающиеся положения заявителя, указанные в решениях судов (а именно то, что у заявителя была работа, он постоянно проживал в Москве и воспитывал несовершеннолетнего сына), говорили в пользу его освобождения, а не наоборот».

Когда ЕСПЧ начал требовать принятия оперативных мер в отношении Алексаняна, следствие вынуждено было озаботиться его судьбой и действительно предприняло некоторые меры для освобождения тяжелобольного человека. По нашим данным, следователь, в чьем производстве находилось уголовное дело, сам выступил с инициативой изменения меры пресечения и получил в этом поддержку своего начальства. Он столкнулся с тем, что Алексанян, зрение которого с детства было неважным, а в условиях СИЗО существенно ухудшилось, самостоятельно не мог читать материалы уголовного дела и этим пришлось заниматься самому следователю, оглашая их вслух.Обратимся вновь к воспоминаниям адвоката Геворга Дангяна: «…Тем временем следствие было завершено. Василий чувствовал себя с каждым днем все хуже, но он должен был ежедневно знакомиться с материалами дела. Сам он читать не мог, ему читали вслух, но даже так он уже плохо воспринимал. Каждый день врач измерял Алексаняну температуру, фиксировал – “38” – и давал справку, что он не может участвовать в следственных действиях. Но, несмотря на высокую температуру, боль и эти ежедневные справки, Алексаняна поднимали и вели из инфекционного отделения больницы ИЗ-77/1 к следователю».