Константин Ривкин - Ходорковский, Лебедев, далее везде. Записки адвоката о «деле ЮКОСа» и не только о нем

31 октября 2007 года руководитель главного следственного управления следственного комитета Довгий, принимая во внимание состояние здоровья Василия Алексаняна, дал свое письменное согласие на изменение в отношении его меры пресечения на более мягкую, не связанную с лишением свободы. Но чтобы перестраховаться и не брать на себя всей полноты ответственности, следователь обратился в Басманный суд с ходатайством о замене ареста на залог. Однако 2 ноября 2007 года судья отказался принять такое решение, указав, что в соответствии с уголовно-процессуальным кодексом вопрос об освобождении подозреваемого под залог – это компетенция следователя, в производстве которого находится дело.

К тому времени ситуация сильно поменялась. По некоторым данным, генеральный прокурор, у кого из ведения незадолго до описываемых событий было изъято предварительное следствие, узнав о намерениях сотрудников вновь созданного следственного комитета, с которым у органов прокуратуры сразу не сложились отношения, нашел куда пойти пожаловаться и сообщить, что следователи якобы намерены развалить с таким трудом расследованное дело одного из активных членов юкосовской орг-группы – Василия Алексаняна. Реакцию на такой демарш нетрудно было предсказать. У следователя напрочь пропало желание заниматься освобождением подследственного, и поэтому 15 ноября 2007 года суд в очередной раз продлил срок предварительного заключения Алексаняна.

Как впоследствии выяснилось, этому способствовала еще и позиция, занятая председателем Следственного комитета при прокуратуре РФ Александром Бастрыкиным. В ходе суда над Дмитрием Довгием, обвинявшимся во взяточничестве, выступавший летом 2009 года в Мосгорсуде в качестве свидетеля Бастрыкин пояснил, что попытка освободить Алексаняна дала ему повод усомниться в добропорядочности своего подчиненного. Что вызвало, по словам самого Довгия, резко негативную реакцию главы следственного комитета. Ситуация воистину поразительная: процессуально самостоятельное лицо, каковым является по закону следователь, должен свои действия согласовывать со всей начальственной вертикалью, а попытка добросовестно исполнить предписания ЕСПЧ (про требования российского процессуального законодательства и вспоминать не приходится!) трактуется едва ли не как опасный должностной проступок.

А что же надзирающий за законностью орган в лице Генеральной прокуратуры РФ? Насколько нам известно, он, в лице заместителя первого лица этого ведомства, курировавшего следствие, благосклонно согласился дать свободу Василию Алексаняну. Но при одном условии, уже не впервые озвученном узнику «Матросской Тишины». О чем в январе 2008 года тому представилась возможность рассказать по видеоконференц-связи коллегии судей Верховного суда РФ: «28 декабря 2006 года меня под предлогом ознакомления с какими-то материалами вывозят в здание Генеральной прокуратуры…Следователь Каримов Салават Кунакбаевич… предлагает мне сделку… Он мне сказал: “Руководство Генеральной прокуратуры понимает, что вам необходимо лечиться, может быть, даже не в России, у вас тяжелая ситуация. Нам необходимы ваши показания, потому что мы не можем подтвердить те обвинения, которые мы выдвигаем против Ходорковского и Лебедева. Если вы дадите показания, устраивающие следствие, то мы вас выпустим…И когда мы получим те показания, которые устроят руководство, мы обменяем их – как он выразился, подпись на подпись, – то есть я вам кладу на стол постановление об изменении меры пресечения, а вы подписываете протокол допроса”… Но я не могу быть лжесвидетелем, я не могу оговорить невинных людей, я отказался от этого.И я думаю, какое бы ужасное состояние мое ни было сейчас, Господь хранит меня, потому я этого не сделал, я не могу так покупать свою жизнь».

Когда с трудом стоявшему на ногах Алексаняну суд разрешил сесть, он продолжил свою речь: «В апреле месяце (2007 года) следователь Хатыпов… говорит моей защитнице, присутствующей здесь: “Пусть он признает вину, пусть он согласится на условия и порядок, и мы его выпустим”. Все это время, между прочим, мне не то что лечение не назначали, меня не хотели вывозить даже на повторные анализы. Это пытки, понимаете. Пытки! Натуральные, узаконенные пытки!» И далее: «В чем проблема? А проблема, оказывается, в том, что 15 ноября мне продлили срок содержания под стражей, а 27 ноября ко мне заявилась следователь Русанова Татьяна Борисовна, которая всегда была помощницей ближайшей Салавата Кунакбаевича Каримова, который сейчас советник генпрокурора Чайки, если кто не знает. И сделала мне опять то же самое предложение: дайте показания, и мы проведем еще одну судебно-медицинскую экспертизу и выпустим вас из-под стражи. Это преступники!А когда Европейский суд вынес свое указание немедленно меня госпитализировать, она, уезжая в командировку, передала моему адвокату: “Предложение остается в силе”. Плевать они хотели на Европейский суд! Им надо из меня показания выбить, потому что им процесс нужен постановочный. А я не буду лжесвидетелем. И лгать я не буду. И оговаривать невинных людей я не буду, мне неизвестно ни про какие преступления, совершенные компанией “ЮКОС” и ее сотрудниками. Это ложь все».

И даже несмотря на эти жуткие подробности, а также очевидную незаконность содержания под стражей, что затем без особого труда доказал ЕСПЧ, Верховный суд РФ не нашел оснований сомневаться, что Алексаняну правомерно продляется срок ареста.

Василий был еще жив, а происходящее с ним не укладывалось в головах здравомыслящих людей.Илья Мильштейн по этому поводу не сильно стеснялся в выражениях: «Дело Алексаняна ставит какой-то новый рекорд, еще недостижимый в прежних делах, связанных, например, с тем же “ЮКОСом”. Такого соединения горбачевской гласности с гестаповской беспощадностью мы еще не наблюдали. Путь от липовых садистских приговоров к садизму в чистом виде, да еще с примесью эксгибиционизма, пройден всего за несколько лет» (Грани. Ру, 21 января 2008 г.).

И все же судебная машина сдалась, хотя далеко не сразу. Сначала дело поступило в Симоновский районный суд Москвы для рассмотрения по существу, что было практически невозможно в отношении больного, находящегося в столь тяжелом состоянии. И тогда 8 декабря 2008 года Мосгорсуд постановил освободить Алексаняна из-под стражи в случае внесения залога размером в огромную сумму 50 млн рублей.Деньги были собраны с большим трудом, после чего наконец Василий Георгиевич был избавлен от конвоя, в сопровождении которого постоянно находился в лечебном учреждении. Из больницы его выписали в начале 2009 года, как раз незадолго до того, как уголовное дело по обвинению Михаила Ходорковского и Платона Лебедева было направлено в Хамовнический суд Москвы.