Константин Ривкин - Ходорковский, Лебедев, далее везде. Записки адвоката о «деле ЮКОСа» и не только о нем

В 2010 году, столкнувшись с демонстративным саботажем нижестоящими судами президентских поправок в УПК РФ, запрещающих заключать под стражу предпринимателей, глава высшего судебного органа, председатель Верховного суда РФ Вячеслав Лебедев, посетовал на судей-нарушителей, сказав, что при применении новой редакции закона надо руководствоваться правовым смыслом, а не революционной ненавистью неимущего к богатому («Коммерсантъ», 11 июня 2010 г.).

О том, что такое враждебное отношение существует у судей в самых различных проявлениях, подтверждает пример, о котором поведал автору этих строк человек, присутствовавший на суде над своим знакомым предпринимателем. Когда у подсудимого выяснялось прежнее место работы, тот назвал отдел приватизации местного органа власти. «Ясно, – среагировал судья. – Родиной торговали». И назначил в итоге наказание больше, чем просил прокурор.

Тема принятия на вооружение правоохранителями необольшевистской идеологии уже становится общим местом не только в специальных научных исследованиях, но и в публицистике. Антон Носик, говоря о судьях, приходит к ошеломляющему выводу: «В любом оборотне в погонах они видят коллегу, сослуживца и собрата, а в бизнесмене – классового врага», что приводит журналиста к призыву гнать из юстиции оборотней в судейских мантиях. «Покуда они там заседают, неуважение к суду является у нас не уголовным преступлением, а гражданским долгом каждого уважающего себя жителя страны» [46]. И хотя последний из приведенных тезисов представляется не бесспорным, все же он имеет под собой определенное обоснование. По-другому говоря, уважение к институту судебной власти не есть уважение к конкретному судье, своими действиями такую власть дискредитирующего.

Позволю себе утверждать, что вирусы эпохи революционной уравниловки намного глубже проникли в существо сегодняшних служителей уголовной юстиции, чем это может показаться на первый взгляд. Экспроприаторское правосознание не позволяет им равнодушно взирать на состоятельных людей, и поэтому попавший в руки по стечению обстоятельств уголовный закон становится средством восстановления превратно понимаемой социальной справедливости. «Будем раскулачивать», как сказал в одном известном мне случае судья, давая санкцию следователю на обыск в квартире бизнесмена.

• Каждое судебное утро: из автозака в зал суда

• Платон Лебедев: что день грядущий нам готовит?

• Заготовки перед предстоящим заседанием

• Небольшая передышка

• Координация действий стороны защиты

• Неожиданное счастье: суд с пятого захода удовлетворил ходатайство защиты!

• Фотокорреспонденты в зале

• Рабочий день закончился, путь лежит снова в СИЗО «Матросская тишина»

• Координатор стороны защиты адвокат Генрих Падва

• Адвокат Юрий Шмидт

• Канадский адвокат Роберт Амстердам: жёсткие оценки привели к выдворению из России

• Отец Ходорковского – Борис Моисеевич с Василием Алексаняном на крыльце Мещанского суда

• Поддержать подсудимых пришел один из основных акционеров ЮКОСа – Василий Шахновский (с адвокатами Г. Падвой и К. Ривкиным)

• Перерыв в заседании. Пресса жаждет комментариев адвоката Елены Липцер

• «Вы защитник? Ну и что? Все равно – пройдемте!» (адвокат Владимир Краснов)

• Мещанское правосудие без служебных собак не справляется

• Стражи правопорядка скрывают лица

• Вокруг суда: молодежь поддерживает Ходорковского

Такого рода трюк – сначала разрешить рыночные отношения, а затем начать их душить – уже имел место в относительно недавней нашей истории. Молодая советская власть, столкнувшись с катастрофическим состоянием экономики, была вынуждена в 1921 году провозгласить НЭП – новую экономическую политику, предусматривавшую ограниченное распространение частного предпринимательства. Несмотря на очевидные успехи НЭПа, коммерсантов в итоге отнесли к чуждому классу, было вынесено решение о полном запрете частной торговли в СССР, а в кратком курсе «Истории ВКП (б)» это было объяснено необходимостью непримиримо бороться с «врагом-нэпманом» [47].

Впрочем, такого рода коварство имело под собой вполне определенный, хотя и не афишируемый замысел, в реализации которого не последнее место отводилось репрессивному аппарату, включая судебные органы. Едва был запущен механизм НЭП, как глава советского государства Владимир Ленин уже инструктировал народного комиссара юстиции Д. Курского своим письмом от 22 февраля 1922 года: «…Важна боевая роль НКЮста в области нэпо… Не видно понимания того, что мы признали и будем признавать лишь государственный капитализм, а государство, это – мы, мы, сознательные рабочие, мы, коммунисты. Поэтому ни к черту не годными коммунистами надо признать тех коммунистов, кои не поняли своей задачи ограничить, обуздать, контролировать, ловить на месте преступления, карать внушительно всякий капитализм, выходящий за рамки государственного капитализма, как мы понимаем понятие и задачи государства. Именно НКЮсту, именно нарсудам здесь выпадает на долю особенно боевая и особенно ответственная задача…Вырабатывать новое гражданское право, новое отношение к “частным” договорам и т. п. Мы ничего “частного” не признаем, для нас все в области хозяйства есть публично-правовое, а не частное. Мы допускаем капитализм только государственный, а государство, это – мы, как сказано выше. Отсюда – расширить применение государственного вмешательства в “частноправовые” отношения; расширить право государства отменять “частные” договоры; применять не corpus juris romani (свод римского права. – К. Р .) к “гражданским правоотношениям”, а наше революционное правосознание».