Константин Ривкин - Ходорковский, Лебедев, далее везде. Записки адвоката о «деле ЮКОСа» и не только о нем

Кстати, в очередной раз после событий мещанского суда наблюдались усиленные меры охраны Ходорковского и Лебедева. Их разместили в читинском СИЗО 75/1, чьи каменные строения возведены на месте острога, видевшего не только декабристов, но и ссылавшихся через Читу по великому московскому тракту на Сахалин каторжан, о которых писал Антон Павлович Чехов. На этом, кстати, сходство с декабристами не заканчивается. Для бунтовщиков по велению царя специально было построено в Петровском заводе здание тюрьмы, причем с камерами без окон. А в нашем случае на территории читинского СИЗО в одном из самых отдаленных корпусов для Ходорковского и Лебедева обустроили целый этаж, на котором всё вокруг было нашпиговано техникой. Правда, окна там наблюдались, даже пластиковые.

Чтобы встретиться с подзащитными, адвокатам, по подсчетам, однажды произведенным Юрием Шмидтом, предстояло преодолеть 19 металлических дверей с самыми разнообразными системами запоров. Непосредственно перед заходом в кабинет, предназначенный для проведения встреч, визитеров досматривали. Причем сначала это касалось даже прокурорских следователей, послушно выворачивавших карманы и предъявлявших содержимое портфелей. Как-то, скорее в целях экономии времени, а не для нарушения вполне устраивавшего варианта так редко реализуемого принципа равенства сторон, я напомнил очередному обыскиваемому следователю, а заодно рывшемуся в его вещах офицеру ФСИН, что, согласно закону о содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых, лица, в чьем производстве находится уголовное дело, досмотру не подлежат. После этого в числе досматриваемых остались только адвокаты…

Если же Михаила Ходорковского и Платона Лебедева вывозили для чтения уголовного дела в здание областной прокуратуры, где базировалась бригада следователей, то отсек около следственных кабинетов всегда был заполнен вооруженными автоматчиками, часть которых постоянно находилась в непосредственной близости от поста дежурного милиционера при входе в прокуратуру.

Но наибольшую и явно избыточную активность разноведомственная спецохрана проявила в день, когда по новому делу Ходорковского и Лебедева им избиралась мера пресечения – заключение под стражу. Целый квартал вокруг Ингодинского районного суда Читы был с утра оцеплен по периметру вооруженными людьми, и даже местных жителей патрули не пропускали внутрь. К началу суда я ехал на такси и по переговорному устройству хорошо было слышно, как таксисты во всю костерят организаторов режимной операции, из-за которой были закрыты от проезда несколько улиц, весьма загруженных транспортом в обычное время. Насколько помню, в этот день суд вообще освободили от других посетителей, перенеся назначенные заседания на другие дни. Естественно, что и в зале суда, и вокруг него присутствовали спецназовцы всех мастей, разнообразного вооружения и одеяния.

Там же, в Чите, транспортировка Ходорковского и Лебедева от СИЗО в областную прокуратуру или суды осуществлялась целым кортежем машин в сопровождении и под присмотром сотрудников ГИБДД, перекрывавших улицы на пути следования колонны. Что, впрочем, однажды не спасло Лебедева и его конвой от обычного ДТП. Как потом выяснилось, вереница машин, следовавших 2 июля 2007 года к концу дня из Центрального районного суда Читы в СИЗО, во время движения несколько растянулась и из-за не сориентировавшегося вовремя гаишника на перекресток выехал джип местного жителя. В него на полном ходу врезался автозаковский микроавтобус «Газель», чей водитель явно не привык к возникновению на пути подобных препятствий. По рассказу Платона Лебедева, он ударился лицом и больным коленом о металлическую решетку, и от более серьезных повреждений его спасла только хорошая реакция. Хотя раны у него и нескольких сопровождавших были таковы, что весь пол машины залило кровью. Проведенная затем по настоянию защиты судебно-медицинская экспертиза выявила на голове у Лебедева ушибленные раны, кровоподтеки и диагностировала кратковременное расстройство здоровья.

Как поведали следователи, именно в этот день происходила обычная смена составов той части следственной группы, которая регулярно откомандировывалась из Москвы в Читу. И вот едва приземлился самолет, как вновь прибывшим сменщикам была передана первая и еще очень скудная информация о случившемся происшествии. Первой мыслью у них было, что предпринята попытка побега с возможной причастностью к нему здешних «карбонариев». Поэтому прилетевшие следователи сразу с трапа самолета бросились на место аварии, чтобы задержать злоумышленников и зафиксировать следы воображаемого преступления. Однако, убедившись в банальных причинах случившегося и отсутствии чьего бы то ни было злого умысла, они едва ли не через день после ДТП стали требовать от Лебедева продолжения ознакомления с делом в прежнем режиме, даже не убедившись в том, что он восстановился после полученных травм.

На ходатайство о проведении медицинского освидетельствования на предмет определения состояния здоровья Лебедева, явно ухудшившегося в результате ДТП, и возможности участия в следственных действиях был получен отказ.Следователь Татьяна Русанова в своем постановлении указала, что закон предоставляет следователю самостоятельно направлять ход расследования, принимать решения о производстве следственных и иных процессуальных действий. Она написала, что уже началось ознакомление с материалами уголовного дела, тогда как УПК РФ не предусмотрено вынесение отдельного решения о приостановлении следственного действия для проведения экспертизы или освидетельствования, поскольку само производство экспертизы исключает одновременное производство с ним следственного действия.

Понятно, что такая логика нас не устроила, и защитники обратились в Центральный районный суд г. Читы. Рассмотрев представленные материалы и выслушав мнения прокуратуры и адвокатов, судья Лиханова сначала сочла необходимым разъяснить московскому следователю положения Конституции, гарантирующей право каждого на охрану здоровья и медицинскую помощь, а также содержание ч. 4 ст. 164 УПК РФ, не допускающей проведение следственных действий с применением насилия, угроз и иных незаконных мер, а равно создание опасности для жизни и здоровья участвующих в них лиц. А затем признала постановление следователя необоснованным, способным причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства…

Во втором обвинении авторы созданной конструкции превзошли сами себя как по части абсурдности придуманного, так и по объему изобретенных притязаний, обильно окрашенных криминальными красками.