Марк Ферро - Николай II

Распутинщина цвела пышным цветом.

Разговор, состоявшийся между царем и протопресвитером русской армии и флота осенью 1916 года, показывает, насколько царский режим был дискредитирован. Николай II знал об этом.

Отцу Шавельскому удалось получить аудиенцию у царя и рассказать ему, что творил Распутин. Он фактически повторил все то, что было известно всем, ничего нового или более точного он не добавил. Затем он решился сказать:

«Знаете ли вы, Ваше Величество, что происходит в стране, в армии, в Думе? Изволите ли прочитывать думские отчеты?

— Да, я читаю их, — ответил Государь.

— Изволили ли вы читать речи Милюкова, Шульгина?

— Да, — ответил он.

— Тогда вы, Ваше Величество, знаете, что творится в Государственной думе. Там в отношении правительства нет теперь ни левых, ни правых партий — все правые и левые объединились в одну партию, недовольную правительством, враждебную ему. Вы знаете, что в Думе открыто назвали председателя Совета министров вором, изменником и выгнали его вон?

— Какие гадости! — с возмущением воскликнул Государь.

— Почему же он не оправдывался, если он прав?

— Да как будешь оправдываться против таких несуразностей! …Я давно знаю Штюрмера, знал его, еще когда он был ярославским губернатором.

— Его, Ваше Величество, обвиняют и за то время… Затем, министр внутренних дел Протопопов… Его ближайшие сотрудники с ужасом уверяют, что он сумасшедший.

— Я об этом слышал. С какого же времени Протопопов стал сумасшедшим? С того, как я назначил его министром? Ведь в Государственную думу выбирал его не я, а губерния. В губернские предводители дворянства его избрало симбирское дворянство; товарищем председателя Думы, а затем председателем посылавшейся в Лондон комиссии его избрала Дума. Тогда он не был сумасшедшим? А как только я выбрал Протопопова, все закричали, что он сошел с ума, — несколько волнуясь, возразил Государь».

Странное упрямство императора, его безграничная преданность императрице, их общая вера в Распутина привели к созданию ненормальной обстановки: правительственные круги и двор стали приписывать Распутину политическую и военную деятельность и ответственность, какими в действительности он не обладал, даже если, как это было известно, он и считал, что война приведет к свержению царизма и что в конечном счете союз России с Германией был бы более логичен, чем ее сближение с Французской республикой. За несколько лет до этого то же самое говорил П. Дурново.

В действительности Николай II оставался верным своим союзникам и, невзирая на Распутина, с закрытыми глазами двигался к катастрофе.

Несмотря на временный успех наступления Брусилова в 1916 году, чувствовалось, что экономика страны разваливается и что армию скоро нечем будет снабжать. Со всех сторон раздавалась столь яростная и жесткая критика политики правительства, какой не знала ни одна воюющая держава. Генерал Деникин сообщает, что один из думских депутатов-социалистов, приглашенный посетить армию, был настолько поражен той свободой, с которой офицеры повсюду — в столовых и клубах — говорили о гнусной деятельности правительства и распутстве при дворе, что решил, что его хотят спровоцировать.

Говоря о неразберихе, которая царила в России, посол Камбон сообщал, что в начале 1917 года Петроград показался генералу Кастельно сумасшедшим домом. На союзническую конференцию для определения целей войны, на которой царю предстояло признать законность прав Франции на Эльзас-Лотарингию в обмен на признание «особых интересов» России в отношении проливов, представителем Франции был специально выбран аристократ Кастельно, с тем чтобы при случае он свободно поговорил с царем о необходимости опираться на Думу. Английский делегат на этой конференции Самюэль Хор огласил Памятную записку, которую ему вручил П. Струве, чтобы объяснить, что общественное мнение России было убеждено — ошибочно — в германофильстве Александры и ее «камарильи», и внушить, что только правительство, созданное по соглашению с Думой, может положить конец этим подозрениям. В Памятной записке объяснялось, что перенесение сессии Думы на более позднее время — она должна была собраться 14 февраля — неизбежно приведет к серьезным последствиям. Группа депутатов поручила вручить ему Памятную записку союзным представителям в надежде, что во имя общих интересов они выступят посредниками перед Николаем II.

Однако генерал Кастельно быстро осознал, что говорить об этом с царем — значит обречь свою миссию (договориться об окончательных целях войны) на провал и что ему лучше всего не открывать рта, если только сам царь не обратится к нему с вопросами.

Великий князь Николай Михайлович по настоянию вдовствующей императрицы и Ольги решился обратиться к царю с последним призывом, являющимся одновременно и предупреждением.

«Если бы Тебе удалось устранить это постоянное вторгательство во все дела темных сил, сразу началось бы возрождение России и вернулось бы утраченное Тобою доверие громадного большинства Твоих подданных… Когда время настанет, а оно уже не за горами, Ты сам с высоты Престола можешь даровать желанную ответственность министров перед Тобою и законодательными учреждениями. Это сделается просто, само собой, без напора извне и не так, как совершился достопамятный акт 17 октября 1905 года. Я долго колебался открыть Тебе истину, но после того, как Твоя матушка и Твои обе сестры меня убедили это сделать, я решился. Ты находишься накануне эры новых волнений, скажу больше — накануне эры покушений. Поверь мне, если я так напираю на Твое собственное освобождение от создавшихся оков, то я это делаю не из личных побуждений… а только ради надежды и упования спасти Тебя, Твой Престол и нашу дорогую Родину от самых тяжких и непоправимых последствий».

Участвуя в убийстве Распутина в ночь с 16 на 17 декабря 1916 года, князь Юсупов предполагал, что разыгрывается первое действие «возрождения» России. Избавившись от старца, царь сможет наконец услышать голос народа, то есть Думы, собраться с силами, выиграть войну и возродить страну. Такими же были и настроения его друзей: великие князья и депутаты — как крайне правые, например В. Пуришкевич, так и либералы В. Маклаков, А. Гучков или председатель Думы В. Родзянко — были доведены до отчаяния растущим влиянием клана Распутина.

На самом деле под видом «возрождения» Россия совершила революцию, самую тотальную из всех, когда-либо имевших место, и для некоторых убийство Распутина явилось ее предвестником.

По этой причине князь Юсупов с 1919 года стал совершенно иначе истолковывать причины своих действий. «Распутин, — говорил он, — воплощал в себе надвигающийся большевизм». Таким образом, Юсупов выдает себя за первого, кто хотел предотвратить победу революции.