Иосиф Лаврецкий - Хуарес

В ответ на этот наглый ультиматум губернатор Веракруса, следуя инструкциям правительства Хуареса, разрушил укрепления города и покинул его вместе с мексиканским гарнизоном и значительной частью местного населения. Мексиканские войска заняли позиции на близлежащих от города высотах. Они уничтожили все сооружения и скот в радиусе десяти километров, создав таким образом зону выжженной земли между своими позициями и покинутым ими городом.

17 декабря испанцы заняли Веракрус, но не обнаружили в нем ни съестных припасов, ни питьевой воды, которые были вынуждены доставлять с Кубы. Все это крайне обескуражило испанских интервентов, ожидавших более благожелательный прием.

Между тем в столице открылась чрезвычайная сессия конгресса для обсуждения создавшегося в республике положения в связи с испанской интервенцией. На открытии сессии присутствовал британский журналист Лемприер, посланный в Мексику английскими противниками политики Пальмерстона с поручением ознакомиться с положением на месте. Он сообщал в Лондон: «Около трех часов пополудни в зал заседаний конгресса вошел президент Хуарес. В его честь на улице стреляли в воздух и играли на трубах. Президент — маленький брюнет, сдержанный, невозмутимый. В Мексике его ласкательно именуют «индито» (маленький индеец), Хуарес — очень уважаемый человек, весьма талантливый, благонамеренный, он твердо и энергично руководил борьбой, добиваясь победы конституционного правительства, за что заслуживает признания… Против Хуареса в конгрессе и за его пределами плелись интриги и всякого рода комбинации, с тем чтобы помешать ему, сбить его с толку и заставить подать в отставку, но он держался стойко и даже не прибегнул к насилию против своих противников. В Англии к нему относятся явно несправедливо. Заняв отведенное ему место, Хуарес приветствовал присутствующих изящными поклонами, затем произнес свою речь ясным и исключительно приятным голосом».

Мексиканцы! — сказал Хуарес, выступая перед депутатами. — Сведения о предстоящей войне, которую готовили против нас в Европе, к несчастью, начинают подтверждаться. Испанские вооруженные силы вторглись в нашу страну. Попрано наше национальное достоинство, вновь под угрозой наша независимость. В этих тревожных условиях правительство республики, выполняя одну из своих главных обязанностей, докладывает вам свои соображения, должные служить основой политики в этом вопросе. Это касается всех, ибо все честные сыны Мексики обязаны способствовать своими знаниями, своим имуществом и своей кровью спасению республики. И они имеют право знать правду о происходящих событиях и деятельности правительства.

Хуарес сделал обзор отношений с Испанией после признания ею в 1836 году независимости Мексики. Он объяснил, что испанский посол был выслан из страны за вмешательство во внутренние дела республики и за открытую поддержку мятежников. Правительство заявило при этом, что желает продолжать добрые отношения с испанской нацией. Сам факт высылки посла не может считаться причиной для конфликта, учитывая, что и Испания неоднократно объявляла иностранных дипломатов «нежелательными особами» за вмешательство в ее внутренние дела.

Хуарес признал, что во время последней гражданской войны некоторые испанцы стали жертвами насилия. Это, как он отметил, явилось «неизбежным следствием социальной революции, предпринятой нацией с целью, искоренить злоупотребления, являвшиеся извечной причиной ее бед». Но в социальной революции главными жертвами были мексиканцы. Если же и пострадали некоторые испанцы, то только те, кто воевал против народа на стороне мятежников, проявляя особую жестокость и кровожадность. Тем не менее мексиканское правительство всегда было готово признать обоснованные требования Испании — возместить понесенный ее подданными ущерб. Мексиканское правительство готово рассмотреть и все другие финансовые претензии Испании и удовлетворить их, насколько позволят его средства, скудность которых хорошо ей известна. При этом Хуарес напомнил:

— Все страны, и в особенности Испания, переживали периоды нехватки денежных средств и финансовых трудностей и у всех них бывали кредиторы, вынужденные ожидать лучших времен, чтобы получить свои долги. Только от Мексики требуют жертв, превышающих ее возможности.

Нам не известно, — продолжал Хуарес, — намерена ли Испания, кроме финансовых, предъявить Мексике и другие требования. Как бы там ни было, Мексика не думает объявлять Испании войну, но на насилие ответит насилием; Мексика отвергнет требования, не совместимые с ее национальным достоинством и ущемляющие ее независимость.

Обращение Хуареса заканчивалось страстным призывом к мексиканцам:

— Если столь честные намерения правительства не будут приняты во внимание, если попытаются унизить Мексику, расчленить ее территорию, изменить характер ее правительства и проводимой им внутренней политики, а возможно, даже ликвидировать ее национальность, тогда проявите свой патриотизм и отбросьте ненависть и внутренние распри, вызванные различием в наших мнениях, пожертвуйте стране ваши средства и кровь, объединяйтесь вокруг правительства, вокруг самого великого и святого дела для людей и народов — дела защиты нашей родины.

Выступление Хуареса было весьма умеренным, но одновременно твердым по своему содержанию и тону. Хуарес оставлял открытой дверь для переговоров с Испанией по финансовым вопросам, но категорически предупреждал, что Мексика будет защищать свой суверенитет, свою независимость самым решительным образом. Хотя Хуарес ни словом не обмолвился о предстоящей высадке английских и французских войск, всем было ясно, что его слова предназначались также для Англии и Франции.

Речь Хуареса была встречена громкими аплодисментами. Конгресс единодушно выразил доверие правительству и наделил его диктаторскими полномочиями. На этом сессия конгресса закрылась.

Англичанина Лемприера поразили энтузиазм и уверенность в победе, господствовавшие среди депутатов и в толпе, окружавшей здание конгресса. По улицам столицы маршировали добровольцы, направлявшиеся в Веракрус. Всюду раздавались возгласы в честь Мексики и Хуареса и призывы разгромить и выбросить в море испанских интервентов. Смешавшись с толпой, Лемприер узнал, что в тот же день Хуарес приобрел для своей семьи дом в столице. Это событие являлось лучшей пропагандой в пользу его правительства, ибо если «индито» в таких условиях рискнул купить себе дом, значит был уверен в том, что дело, которое он защищает, — дело независимости Мексики — действительно восторжествует. Так по крайней мере рассуждали жители столицы, что и отметил в тот памятный день Лемприер в своем дневнике.