Алексей Новиков - Рождение музыканта

Хорошо еще, что можно обойтись и без двухсветной залы.

Почему же нельзя музицировать в круглой зале или в боковой? Очень даже можно!

И приказал Афанасий Андреевич заколотить двухсветную залу до благоприятных времен.

И в парк «Версаль» налезла из соседних лесов всякая беспородная голь. Чортова ель на версальские террасы внуков напустила; дуры-осины нашвыряли ржавой ветоши в наливные пруды, а из прудов поднялась осока.

По весне обошел Афанасий Андреевич парк и на Елизавету Петровну ополчился:

– Хоть бы ты, ma chère, за бабами присмотрела да на старосту прикрикнула! Почему не чистят пруды?

– Vraiment, Athanas, почему не чистят? – эхом откликнулась ему Елизавета Петровна.

– Почему, почему! – вскипел Афанасий Андреевич.

Но как раз в этот самый час на усадьбу въехала древняя линейка дядюшки Ивана Андреевича, и хозяева бросились встречать дорогих столичных гостей.

Наставив черепаховый лорнет, тетушка Елизавета Петровна наблюдала, как вылезал из линейки Иван Андреевич, потом снова навела лорнет на линейку:

– Mon Dieu, как выросла Софи!.. A voilá ça, Eugenie!

Перецеловав по очереди всех прибывших, дядюшка Афанасий Андреевич заглянул в пустой экипаж:

– А где же Мишель?

– В Новоспасском высадили, – отвечал Иван Андреевич, – однако обещает быть за нами следом…

Гостей повели в дом, началась суматоха с устройством для них комнат, потом от звонких ахов Евгении Ивановны ожил парк «Версаль»…

Гости не внесли, впрочем, никакого беспорядка. Между столов и музык, тетушкиных десертов и семейных променадов дядюшки находили время и для деловых бесед. На второй день Афанасий Андреевич увел братца в кабинет и плотно закрыл дверь, чтобы не огорчать без нужды Елизавету Петровну.

– Как заплатить проценты по закладной, не предвижу! – сказал в расстройстве Афанасий Андреевич.

Но Иван Андреевич почел нужным прежде всего его утешить:

– Вообразите, братец, от этих процентов все порядочные люди страждут!

– М-да, – согласился Афанасий Андреевич, – однакож пришел я к твердому убеждению: надо что-нибудь перезаложить…

– Почему бы и не перезаложить? Всенепременно перезаложить! – обрадовался Иван Андреевич.

– Однако, – снова расстроился от неприятных мыслей Афанасий Андреевич, – что перезаложить и как?..

Время шло к обеду, а братья, уединившись в кабинете, все еще перебирали деревушки и выселки, мысленно блуждали по лесным угодьям, но ничего подходящего для перезалога так и не нашли.

– Стой, стой! – вспомнил Афанасий Андреевич. – Как вы, братец, смотрите на Ушаковскую пустошь?

– Приятные места, – отвечал Иван Андреевич, – и помнится, будто лес там этак мечтательно шумит…

Стоило Ивану Андреевичу только произнести эту речь, как и в воображении Афанасия Андреевича весьма натурально предстал Ушаковский лес, но за дверью раздался знакомый голос:

– Athanas, можно к вам?.. Mon Dieu, – сказала войдя в кабинет, Елизавета Петровна, – вы уморите гостей голодом!

– И вечно ты, мать моя, под руку скажешь! – отвечал Афанасий Андреевич, раздосадованный до крайности. – Пойми, Христа ради, ведь дела у нас, дела! – и даже перевел для убедительности на французский: – Les affaires!..

Выпроводив супругу, Афанасий Андреевич безнадежно махнул рукой:

– Опять сглазила! К сожалению, должен огорчить вас, братец: ведь именно Ушаковский лес продан в третьем году на вывоз.

Совещание продолжалось, но результатов так и не было.

Софи сидела в это время в парке, у фонтанов. Серебристые струи этих фонтанов когда-то стекали в озеро; теперь у ног Софи покоились только иссохшие жолобы , набитые многолетней прелью. На коленях у Софи лежала раскрытая книжка, но она не читала. Вешним днем, сидя у фонтанов, даже иссохших, очень трудно читать хотя бы и самый увлекательный роман… То прыгнет на раскрытую страницу солнечный зайчишка, и хочется проследить, куда дальше поскачет он. То ветер откинет локон и начнет нашептывать в самое ушко, и захочется прислушаться к этому шопоту . Или вдруг мелькнет перед глазами чья-то тень. Он?! Нет, совсем не он! Это озорной ветер качнул старую ель, и там, где только что мелькнула желанная тень, снова носятся зайчата. Как же тут читать?… И тот, кто мог бы сейчас так поэтично явиться у старого фонтана, наверное скачет где-нибудь впереди эскадрона на маневрах. Нет, не стоит и пытаться читать в вешний день, когда ветер качает старую ель, а у иссохших фонтанов являются обманчивые тени…

Евгения Ивановна тоже бродила по парку без всякой определенной цели. Уморившись от расспросов, которые тетушка Елизавета Петровна начала вчера и не кончит даже завтра, племянница предпочла отправиться в дальнее путешествие. Этому чуть было не помешала отвратительная лягушка, перепрыгнувшая через дорогу, но, терпеливо выждав, Евгения Ивановна бесстрашно продолжала путь. Ее внимание привлекла музыка, давно несшаяся из людских флигелей. Музыка то умолкала, то снова начиналась, и было похоже, что кто-то твердил заданный урок. Добравшись до музыкантской, Евгения Ивановна храбро залезла на фундамент, ухватилась за раму и осторожно заглянула в окно… А через секунду она стрелой пронеслась мимо Софи и, ворвавшись на террасу, едва не сбила с ног тетушку Елизавету Петровну.

– Ma tante, ma tante, [42]– Евгения Ивановна едва переводила дух от стремительного бега, – Мишель!..

Тетушка Елизавета Петровна приготовилась к обмороку:

– С ним случилось несчастье?!

– Он прячется в музыкантской! Я его нашла!..

– Но как он туда попал?!

Тетушка спрашивала так, будто Мишель угодил по крайней мере в наливной пруд. Но Евгения Ивановна ничего более не могла объяснить. Тогда Елизавета Петровна отправилась в кабинет, где все еще продолжалось совещание.

– Athanas, я проникла в вашу тайну!..

Афанасий Андреевич смутился, ибо отнес слова супруги насчет процентов и закладных. Но тетушка истолковала это смущение по-своему.

– Почему вы прячете Мишеля в музыкантской? Pourquoi donc, Athanas?

Эффект получился совершенно неожиданный.

– Он здесь, злодей! – прорычал Афанасий Андреевич и бросился в музыкантскую, а следом за ним понеслись туда же фалдочки Ивана Андреевича.

В музыкантской Афанасий Андреевич стиснул в объятиях Мишеля:

– Он здесь, а тетушка, кузины и мы с Иваном Андреевичем понапрасну его ждем!

– И напрасно теряем время, маэстро! – целуясь, выговаривал ему Иван Андреевич.

Мишель клялся, что зашел в музыкантскую только по пути на минутку. Но дядюшки уже вели его под конвоем в столовую.

– Вот он, ma chère! – сказал Афанасий Андреевич. – Изволь-ка объяснить теперь свое поведение, мякинная голова!

– Тетушка! – кинулся к Елизавете Петровне Мишель. – Не дайте хоть вы меня в обиду!