Алексей Новиков - Рождение музыканта
- Название:Рождение музыканта
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент ФТМ77489576-0258-102e-b479-a360f6b39df7
- Год:1950
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Алексей Новиков - Рождение музыканта краткое содержание
«Рождение музыканта» – роман о детстве и юности выдающегося российского композитора, родоначальника русской классической музыки М. И. Глинки. В романе использован ряд новых биографических материалов о М. И. Глинке: данные о событиях 1812 года, разыгравшихся на родине будущего автора оперы «Иван Сусанин», о декабристских связях Глинки.
Рождение музыканта - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Так бывает в предутренний час: ночь, уходя, нагонит на небо черные тучи. А глянет путник ввысь и, еще ничего не видя, уже знает: в борении с тьмой нарождается свет.
Стоя у рояля, Елена Дмитриевна пела о разуверениях, и все взыскательнее были взгляды, которые кидал на нее молодой фортепианист. В напеве попрежнему звучала печаль, но она уже не была всевластной: должно быть, за тучами занялась заря.
Я сплю, мне сладко усыпленье… —
пела Елена Демидова, и, сопровождая пение, еще ниже склонялся к клавишам фортепианист. Музыка сострадала обессилевшим и утешала, но, утешая, не сулила усыпленья.
Бывает так, что в безысходной тоске осенит человека песня. Ухватится за нее горемыка, весь изойдет в горьких жалобах, но еще не кончилась песня, а уже стал он сильнее духом. Есть такие песни на Руси.
Елена Дмитриевна пела о разуверениях, понимая то главное, чему песня учила ее тульских прадедов. Недаром все больше любовался певицей молодой фортепианист, сам восторженный и осиянный.
По зале неслись последние звуки романса. Там, где поэт заключал элегию унылой безнадежностью, там в романсе всходила дальняя, еще невидимая взору заря.
Избранные ценители музыки, собравшиеся в демидовском особняке, аплодировали и кричали: «Браво!»
Фортепианист встал, поцеловал руку певице, и они, удалясь от рояля, уступили место новым исполнителям.
– Михаил Иванович, – обратилась к Глинке Демидова, – все ли веления ваши исполнила я?
– Почти все… – отвечал он. – Вы достигнете полного совершенства, когда доверитесь себе и мне с первых же тактов. Гоните от себя ложную чувствительность, которая не свойственна нам ни в художестве, ни в жизни!
– Я к тому всей душой готова! – покорно сказала Елена Дмитриевна, и на миг словно кто-то сдернул с ее серых глаз поволоку. Она протянула артисту обе руки.
– Я многим обязан сегодня вашему таланту, – целуя руки, произнес Глинка.
– Век бы ваше «Разуверение» пела и тешила душу этой живительной тоской! – продолжала Елена Дмитриевна. – Этакий приворотный романс вы сочинили!
Тут раздалась музыка, и Глинке, по счастью, не пришлось объяснять Елене Дмитриевне, что новый романс вовсе не предназначался для нее. Он был задуман для тенора и написан для того, чтобы продолжать давно начатые споры с поэтами и музыкантами. Он поспорил теперь даже с собственной «допотопной» «Арфой», требуя от нее не столько верности прошлому, сколько помощи в новых поисках.
Так родилось «Разуверение», призванное вернуть веру тем, кто ее утратил.
Ведь разуверением грозили сочинителю и его собственные замыслы. Автор оставленной оперы, незаконченной сонаты и многих других отвергнутых им самим пьес теперь совсем не был похож на того вихрастого пансионера, который так радостно встречал госпожу Гармонию, сходящую к нему с золотого облачка, и который так охотно блуждал с воздушной своей гостьей неведомо где.
В дополнение ко всем спорам и битвам, которые вел молодой музыкант, он вступил в единоборство с автором «Разуверения».
Разочарованному чужды
Все обольщенья прежних дней…
Казалось, именно эта элегия выражала общее разочарование и музыканту легче всего было бы воплотить в звуках всеобщий стон.
Молодость, печалясь о судьбах отечества, призывала к жизни. Этот призыв, проникнув в поэзию, никак не отражался в звуках чувствительных романсов. И даже те горячие головы, которые требовали от изящной словесности служения народу, ничего не требовали от химеры-музыки.
Но недаром говорил своим друзьям Михаил Глинка, что пришло время небесной музыке вмешаться в земные дела.
Одним словом, элегия «Разуверение», призывавшая, казалось, к беспробудному сну, подошла как нельзя лучше для выражения совсем иных мыслей и чувств титулярного советника, склонного к музыкальному сочинению. В «Разуверении», положенном на музыку Михаилом Глинкой, зажегся во мраке свет, будто кто-то окропил мертвое царство живой водой.
И словно ждал Петербург, чтобы показали ему это чудо. Романс стали петь все.
Чудо заключалось в том, что воскресли для новой жизни затверженные наизусть стихи. Чудо заключалось в том, что с помощью Глинки музыка нашла прямую дорогу в жизнь и даже больше: робко и неуверенно, она уже вмешивалась в эту жизнь, по-своему отображая живые ее голоса, не приемлющие смерть.
Совершилось рождение музыканта. Это случилось не в ту майскую ночь, когда соловей распелся под окном новоспасского дома. Это произошло в тот час, когда сидел Глинка над нотным листом, и сама жизнь заговорила языком звуков.
Сочинитель «Разуверения» впервые в жизни был собой доволен. Он собственноручно переписал романс и отослал в Новоспасское, а также шмаковским дядюшкам.
Иван Андреевич немедля отозвался из Шмакова письмом:
«Не могу и вообразить, маэстро, куда тебя, маленькую Глинку, приведет талант! Сыграл я твою пьесу достопочтенной Дарье Корнеевне – расплакалась голубушка, а тебе отписать велела: «Скажите вашему племяннику, Иван Андреевич, что хоть я его и не знаю, а сердцем чую: утешительный он людям человек!..» И вообрази, маэстро, все это опять сквозь слезы…»
Далее, между поклонов дядюшки Афанасия Андреевича и тетушки Елизаветы Петровны, все более определялась из письма судьба самого дядюшки Ивана Андреевича. Той судьбой была при одиноком дядюшке простая женщина Дарья Корнеевна. Она пуще глаза берегла его и любила в Иване Андреевиче именно то, за что презрела его тетушка Марина Осиповна, – бесхитростное сердце, отданное добрым чувствам.
А пока раздумывал Михаил Глинка над судьбой дядюшки Ивана Андреевича, пришел ответ из Новоспасского: матушка сообщала о важнейшей семейной новости – Поля была просватана.
« На-днях было заручение, – писала Евгения Андреевна, – а свадьбе тогда быть, когда ты, мой хозяин, приедешь! Того же непременно хотят невеста с женихом. С молитвой к всевышнему ожидаю тебя. Усердная мать».
На том же листочке писала Поля.
«Мишель, дорогой Мишель, – с трудом разобрал он, – помнишь мой вещий сон, как ты тогда разгадал ручей без берегов?»
Глинка старался припомнить, но ничего не вспомнил. В письме не было названо даже имя жениха, но этого, пожалуй, и не требовалось. Им мог быть только сосед из Русскова…
А в столицу в ту осень снова вернулся Руслан. Но какие страшные ковы наложил на него Черномор!
Над зрительным залом Большого театра как ни в чем не бывало резвились полногрудые музы. За дирижерским пультом попрежнему стоял Катерино Альбертович Кавос На сцене шел балет «Руслан и Людмила» по поэме Александра Пушкина. Правда, на этот раз Катерино Альбертович не был повинен в музыке, которую подкинул Руслану в Москве предприимчивый немец Шольц. Кавос не был повинен и в том, что творилось на сцене. А там покорные слуги Черномора, приставленные к театру, мигом превратили русского витязя в некоего князя Видостана и милую Людмилу – в колдовку Лесту. Балетмейстеру не было нужды до сочинителя поэмы. Он перекинул через всю сцену нарядные аншлаги с изречениями собственной мудрости: «Руслан и Людмила – под моим покровительством!..», «Руслана можно победить красотой!..»
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: