Грэм Робб - Жизнь Бальзака

Не останавливаясь на ночлег, он ехал в почтовой карете и достиг «мрачного» и «ханжеского» города Безансон 619утром 24 сентября. Его встретил молодой журналист Шарль де Бернар, который писал восторженные рецензии на романы Бальзака в местной прессе и мог утверждать, что стал его первым литературным учеником: романы Бернара на протяжении почти всего XIX в. считались «безопасной» альтернативой Бальзаку 620. Мэтр очень спешил. Он уехал в тот же вечер и, переправившись через Юрские горы, на следующий день очутился в швейцарском Невшателе, среди дикой природы округа Валь-де-Травер. Он чувствовал себя больше, чем обычно, «героем любовного романа». Остановился он в отеле «Сокол», впервые за четыре дня лег спать в постели и проснулся более свежим и отдохнувшим, чем в тот день, когда он покинул Париж.

Ганские арендовали большой особняк, носивший название «Мэзон Андрие». Парк, окружавший дом, граничил с модным променадом, который оканчивался мысом, известным среди местных жителей под названием «Обрыв». Оттуда, с высоты, открывался вид на озеро. Бальзак послал записку, в которой сообщал о своем приезде: «Я пойду на променад и пробуду там с часу до четырех; я буду смотреть на озеро, которое я прежде никогда не видел». Он сгорал от нетерпения. Выходя из отеля, он заметил проходившую по улице красивую женщину. «Вот бы это была она!» – подумал он (как оказалось позже, это и была она). Затем он прошел к «Мэзон Андрие», тихо прокрался во двор, «где даже самые мелкие камешки отпечатались в моей памяти, его длинные балки и сараи», и, задрав голову, увидел в окне лицо. «Я больше не чувствовал своего тела, – признается он ей позже, – и, когда я заговорил с вами, я был как в тумане» 621.

В тот день они встретились у озера. Эвелина сразу же узнала его. Он оказался низкорослым, коренастым, обаятельным, но его обаяние балансировало на грани вульгарности. Перед ней был явно автор своих романов, и все же… «Бальзак очень похож на тебя», – сообщала она брату в своем, пожалуй, самом откровенном письме.

«Он весел, бодр и обаятелен, совсем как ты. Между вами имеется даже внешнее сходство; вы оба похожи на Наполеона… Бальзак – настоящее дитя; если вы ему нравитесь, он говорит вам об этом искренне и открыто, как будто до сих пор пребывает в том возрасте, когда человеку только предстоит узнать, что слова служат для маскировки мыслей… Когда видишь его, трудно представить, как столько знаний и превосходства могут идти рука об руку со свежестью, изяществом и детской наивностью сердца и ума» 622.

Бальзаку Эвелина показалась еще более красивой, чем он осмеливался себе представлять.

«Нам двадцать семь лет, – писал он сестре Лоре, – мы восхитительно красивы, у нас прекраснейшие черные волосы на свете и нежная, изумительно тонкая кожа, которая свойственна брюнеткам. У нас восхитительные маленькие ручки, сердце двадцатисемилетней, наивной – настоящая мадам де Линьоль (героиня безнравственного романа – девственница, жена мужа-импотента 623. – Авт. ). В то же время мы безрассудны настолько, что при всех бросаемся мне на шею. Я уже не говорю о колоссальном богатстве. Но что это в сравнении с шедевром красоты?»

Интересно отметить, что оба обрадовались «наивности» другого. Очевидно, они идеально подходили друг другу.

Швейцарские города, в которых было много ссыльных и туристов, служили центрами международных сплетен. «Ужасная маркиза де Кастри» услышала о везении Бальзака и взревновала – во всяком случае, так Бальзак злорадно писал Лоре 624. К сожалению, он был счастлив только в мечтах. В жизни его обаяние произвело впечатление и на Венцеслава Ганского: «Проклятый муж не оставлял нас и на секунду за все пять дней… Невшатель городок маленький; в нем знаменитая иностранка не может остаться незамеченной. Мне казалось, что я все время сижу в театральной ложе. Сдержанность – не моя сильная сторона». Облегчение он испытал во время экскурсии в убежище Руссо на острове посреди Бильского озера. Венцеслава отправили договариваться об обеде. Только тогда Бальзак и Эвелина украдкой поцеловались под дубом. После поцелуя они тут же перешли к смелым замыслам: Бальзак пересечет не нанесенные на карту крымские и украинские равнины; Эвелина притворится больной и объявит, что исцелить ее болезнь способны только парижские врачи… Оба одновременно испытывали разочарование и воодушевление. Ганские собирались провести зиму в Женеве; но влюбленные намеревались встретиться снова до конца года.

1 октября Бальзак проснулся в 5 утра, подошел к «Обрыву» и полчаса смотрел на спящий «Мэзон Андрие». Никто не подавал признаков жизни. Тем же утром он покинул Невшатель наверху «чего-то вроде курятника», стиснутый между пятью швейцарскими крестьянами, «как скот, которого везут на базар». Тем не менее ему удавалось полюбоваться видами. В Безансоне он провел день с Шарлем де Бернаром и городским библиотекарем (другом Шарля Нодье), который передал ему слухи: якобы знаменитый романист поехал в Швейцарию, чтобы досадить своим кредиторам, гнавшимся за ним по пятам… Путешествие явно пошло Бальзаку на пользу: «Весь его внешний вид довольно модный, и в то же время он одет со вкусом. Он хорошо говорит – плавно и не напыщенно». «Лучше и охотнее всего он говорит на одну тему: он сам… Он хочет, чтобы его считали королем от литературы, и надеется стать им через шесть лет. Затем его роль как писателя будет сыграна, и он займется политикой, и так далее, и тому подобное». Что же касается Нодье, «он исчезнет без следа, потому что ему не удалось организовать свои труды в одном целом» 625.

После возвращения Бальзака в Париж начался один из самых оживленных периодов его жизни. Честная, интеллигентная женщина-издатель, его ровесница Луиза Беше, согласилась издать «Этюды о нравах» в двенадцати томах. Вскоре после этого она поручила Бальзака своему заместителю, Эдмону Верде, самой усердной и исполнительной жертве, о какой только может мечтать писатель. Бальзак возобновил работу над коротким романом под названием «Евгения Гранде». «Евгения Гранде» удостоилась самого теплого приема со стороны критиков из всех произведений Бальзака. Прочитав хвалебные рецензии, Бальзак едва не пожалел о том, что написал роман: все рецензенты как один спрашивали, почему все его романы не могут быть такими же простыми, целомудренными и классически сдержанными 626. Бальзак привлек внимание Эвелины к истории любви: преданности Евгении кузену Шарлю. Втайне от скряги-отца Евгения дарит транжире свое маленькое сокровище, состоящее из золотых монет, – совсем как Эвелина, которая тайком давала Бальзаку деньги, чтобы тот расплатился с долгами. Но Бальзак умел переселить свои чувства в оболочку своих персонажей. Он признавался, что он – и старик Гранде, который дрожит над своими сокровищами, ценя их пропорционально усилиям, затраченным на их приобретение, и ущербу, нанесенному соперникам. Гранде не просто объект нравственного осуждения и даже не пример разрушительного воздействия скупости; он воплощает в себе жизненную силу, идею-фикс, и именно в его образе Бальзак поднимается над сентименталистами своего времени. Конец романа поистине гениален. Евгения не умирает мученической смертью, но продолжает жить и постепенно заражается отцовской одержимостью: «Бледный, холодный блеск золота призван подавить ту святую жизнь и ведет женщину, которая была само чувство, к тому, что она с недоверием смотрит на любое изъявление нежности» 627. В «Утраченных иллюзиях» Люсьен де Рюбампре, охваченный горем, пишет непристойные песни над трупом своей любовницы; Бальзак написал трагедию в разгар большого счастья.