Франсуа Керсоди - Герман Геринг: Второй человек Третьего рейха

4 февраля . Геринг уехал из Рима. Мы с ним пообедали в “Эксельсиоре”, и в ходе всего обеда он большей частью говорил о своих драгоценностях. Действительно, на его пальцах были надеты перстни редкой красоты. Он сказал, что купил их в Голландии по низким ценам – относительно низким, – после того, как эти драгоценности были реквизированы. Мне рассказывали, что он игрался со своими драгоценностями, как малое дитя с шариками. В течение всего обеда он был напряжен. И тогда его адъютанты принесли ему вазу, наполненную бриллиантами. Он высыпал их на стол, пересчитал, разложил по размерам, потом перемешал и стал довольным. Один офицер в довольно высоком звании сказал про него вчера вечером: “Он любит красивые предметы и войну”. А ведь то и другое дорого стоит. На вокзале он появился в длинной собольей шубе, что делало его похожим на шофера времен 1906 года или на кокетку из “Оперы”. Если бы кто-нибудь из нас оделся подобным образом, нас бы засмеяли. Но в Германии Геринга таким принимали и, возможно, даже любили, поскольку в нем еще оставалась капля человечности».

Человечность в Германе Геринге? Несомненно, только ее следы… За два месяца до обеда в отеле «Эксельсиор» тот же Чиано записал в дневнике: «Геринг произвел незабываемое впечатление, когда заговорил о русских, которые в каком-то концентрационном лагере поедали друг друга и даже умудрились съесть немецкого часового. Он говорил об этом с полнейшим безразличием». Конечно, Геринг несколько раз спасал от лап громил Гиммлера техников и рабочих еврейской национальности, доставленных из оккупированных восточных земель, – но только для того, чтобы сохранить рабочую силу для концерна «Герман Геринг». Верно и то, что рейхсмаршал не без риска для себя защищал от преследований гестапо некоторых актеров и режиссеров евреев, с которыми поддерживала дружеские отношения его жена; он также вступился за директора театра Груенгенса, которого эсэсовцы преследовали по статье 175 [440], и спас его, взяв на службу в люфтваффе. Но что касается всех других жертв нацизма, Герман Геринг подчинялся жестоким указам фюрера. Да и потом, разве ему было неинтересно посетить концлагерь в Ораниенбурге, всего в 40 километрах от Каринхалла? Как тут не вспомнить диагноз шведского врача из психбольницы в Лангбро, где Геринг лечился семнадцать лет назад: «Сентиментален по отношению к родным, но совершенно бесчувственен к остальным»…

Спустя четыре дня после возвращения из Рима произошел эпизод, последствия которого рейхсмаршал и предположить не мог. Вечером 7 февраля 1942 года Гитлер принял в своей ставке под Растенбургом инженера Фрица Тодта, министра вооружения и боеприпасов и «генерального уполномоченного по делам германского строительства». Разговор продлился до поздней ночи, а утром следующего дня Тодт погиб в авиационной катастрофе: «Хейнкель-111», направлявшийся в Берлин, разрушился через некоторое время после взлета, все пассажиры погибли. Придворный архитектор фюрера Альберт Шпеер, находившийся в то утро в «Волчьем логове» и едва не оказавшийся среди пассажиров злосчастного самолета, рассказал о том, что случилось потом. Он вспоминал: «Примерно в час дня меня пригласили к Гитлеру. […] Стоя, со всей серьезностью и в соответствии с протоколом, он принял мои соболезнования, коротко ответил на них, а затем без обиняков произнес: “Господин Шпеер, я назначаю вас преемником министра Тодта во всех его должностях”. Я опешил. Но он уже протянул мне руку для прощального рукопожатия. Я решил, что он неточно выразился, и ответил, что приложу все возможные усилия, чтобы заменить доктора Тодта в его обязанностях по строительству. “Нет, во всех его должностях, включая вооружение”, – уточнил Гитлер. “Но ведь я ничего не понимаю…” – начал я. “Я верю, что вы справитесь, – перебил меня Гитлер. – К тому же у меня нет никого другого! Немедленно свяжитесь с министерством и принимайтесь за дело!” […] Когда я направился к двери, в кабинет вошел Шауб [441]. Он доложил: “Прибыл господин рейхсмаршал. Он желает срочно с вами переговорить, мой фюрер. Но вы его не вызывали”. Гитлер поморщился и с раздражением произнес: “Пригласите его”. Затем, обращаясь ко мне, добавил: “Задержитесь”. В кабинет энергично вошел Геринг. Произнеся несколько слов соболезнования, он с живостью сказал: “Лучше всего, если я возьму на себя функции доктора Тодта в рамках четырехлетнего плана. Это позволит избежать сложностей и проблем, которые возникали из-за его вмешательства”. Геринг, по-видимому, приехал на личном поезде из своего охотничьего имения в Роминтене, удаленного примерно на 100 километров от ставки Гитлера. Учитывая, что катастрофа произошла в 9 часов 30 минут утра, он, вероятно, сильно спешил. Но Гитлер, ни словом не откликнувшись на инициативу Геринга, ответил: “Я уже назначил преемника Тодта. Господин рейхсминистр Шпеер с этой минуты принял на себя все функции доктора Тодта”. Тон его был столь категоричным, что исключал всякие возражения. Геринг казался испуганным и озадаченным одновременно. […] Было очевидно, что Геринг попытался взять нахрапом Гитлера, и у меня уже тогда сложилось впечатление, что Гитлер ожидал подобного маневра и потому так быстро провел мое назначение».

Это действительно кажется вполне вероятным. Считал ли фюрер, что его верный паладин и без того имеет достаточно полномочий, или же серьезно сомневался в способности Геринга исполнять еще одну должность? Возможно, верно то и другое одновременно. Но все-таки, было ли разумным назначить на пост министра вооружения и боеприпасов тридцатипятилетнего архитектора, не имевшего ни малейшего военного опыта? Во всяком случае, это весьма показательно: разве до этого Гитлер не назначил торговца вином на должность министра иностранных дел и не сделал капитана авиации ответственным за выполнение четырехлетнего плана. Не он ли поставил «философа» расизма на пост министра по делам оккупированных восточных территорий, сделал агронома главой политической полиции, а журналиста-алкоголика – министром экономики? Получается, что при выборе кандидата на ответственную должность в Третьем рейхе главным критерием оказывался дилетантизм…

Однако при этом одни дилетанты были более способными, чем другие, и Альберт Шпеер относился к числу таких людей. Обладая острым умом и недюжинными организаторскими способностями, полагаясь на поддержку Гитлера и сотрудничая с Мильхом, пользуясь кичливостью Геринга и взаимной враждой партийных бонз, новый министр вооружения и боеприпасов очень быстро начал творить чудеса. Он привлек промышленников к управлению своим министерством, создал комитет по распределению сырьевых ресурсов, в четыре раза увеличил производство вооружения, добился назначения статс-секретарем министерства человека, способного решать трудные проблемы, связанные с загруженностью железных дорог, и организовал Совет рейха по научным исследованиям. Проявив большую тактическую ловкость, он подчинил новые структуры – как и свое министерство – ответственному за выполнение четырехлетнего плана Герману Герингу, считая, что рейхсмаршал жаждет новых должностей в той же степени, в какой не желает выполнять подразумеваемые ими обязанности.