Франсуа Керсоди - Герман Геринг: Второй человек Третьего рейха

Все это ясно говорит, насколько сомневался в исходе войны этот человек, который публично демонстрировал непоколебимую уверенность в победе… Кстати, в то время случилось событие, показавшее, как первый фанфарон рейха держится в кругу близких. «Во время пролета вражеских самолетов над Каринхаллом осенью 1942 года, – вспоминал Томас фон Канцов, – мы спустились в убежище, которое Герман распорядился соорудить под домом. Там были Эмма и сестра Германа Ольга. Она поступила на службу в люфтваффе санитаркой и только что вернулась из России. Ее рассказы об ужасной русской зиме потрясли нас. Герман, казалось, был очень этим угнетен. Эмма, всегда выглядевшая самой веселой и самой оптимистичной, вдруг произнесла: “Знаете, что я сделаю, когда мы выиграем войну?” Но этого нам так и не удалось узнать, потому что Герман ее оборвал. Понизив голос, чтобы не услышали слуги, находившиеся в соседней комнате, он проговорил: “Ты не понимаешь, что мы эту войну не выиграем? Она уже проиграна, но фюрер не желает это признавать”. Тетю Ольгу его слова шокировали, а Эмма разрыдалась. Он тут же бросился к ней, потому что не любил ее огорчать. Взяв ее за руки, он зарыдал вместе с ней».

Разумеется, даже намека на слабость не проскальзывало в его публичных высказываниях, которые должны были ободрять народ и поддерживать популярность рейхсмаршала. Это подтверждает его выступление 4 октября 1942 года в «Спортпаласе». «Если действия врага где-нибудь и когда-нибудь приведут к голоду, – вещал Геринг, – каждый должен знать, что это не коснется Германии. […] Американской военной промышленности приписывают астрономические показатели. Так вот, я – последний, кто недооценивает эту промышленность. Понятно, что американцы добились очень хороших результатов в технической области. Мы знаем, что они производят огромное количество скоростных автомобилей. А развитие радио является предметом их особой гордости, как и производство лезвий для бритв. Но не забывайте, что есть в их языке некое слово, начинающееся с буквы “б”, и это слово “блеф”». Прошло всего три дня, и факты опровергли слова рейхсмаршала: в небе над немецкой столицей появились американские бомбардировщики Б-17 «Флаинг фортресс». Одну из сбитых «летающих крепостей» доставили для изучения в исследовательский центр в Рёхлине, и самолет произвел большое впечатление на немецких экспертов своей конструкцией, броней и вооружением [456]. Другим американским четырехмоторным стратегическим бомбардировщиком был Б-24 «Либерейтор» с дальностью полета 3800 километров. Ожидалось появление этих самолетов на британских аэродромах. Всем было ясно: в 1943 году Германии придется испытать на себе мощнейшие бомбовые удары, причем как ночью, так и днем. Одиннадцатого октября генерал-фельдмаршал Мильх вручил своему шефу досье с изложением данной проблемы. Реакция Геринга на полученную информацию озадачила Мильха, который сказал своему штабу: «Рейхсмаршал заявил, что незачем волноваться из-за американских самолетов, пусть даже четырехмоторных, и что нам следует смотреть в будущее с уверенностью в собственных силах».

А спустя три дня после визита Мильха Геринг, подавая пример такой уверенности, уехал к своей жене в Неаполь, и тогда же итальянский министр иностранных дел Чиано записал в своем дневнике: «Геринг намекнул на то, что собирался пробыть в Риме не более двух дней, что не хотел бы, чтобы его встречали на вокзале, и что желал бы, чтобы Муссолини принял его в понедельник в 11 часов». Надо же! Но ведь шла война, и даже вдалеке от линии фронта геройский рейхсмаршал испытывал тяготы сурового времени. Об этом и написал Чиано 19 октября: «Когда Муссолини готовился поехать во Дворец Венеции, чтобы там встретиться с Герингом, посол Маккензен сообщил дуче, что у маршала прошлой ночью случился приступ дизентерии, причем настолько сильный, что он “не имел возможности сойти с трона даже на десять минут”». Вот уж точно сказано. Тем не менее спустя четыре дня Геринг все-таки повидался с Муссолини; при встрече рейхсмаршал явно не проявил оптимизма относительно хода войны и даже сказал с горькой иронией в голосе: «Для того чтобы одержать победу в кратчайшие сроки, теоретически следовало бы предусмотреть тридцатилетнюю войну». Дуче, тоже не испытывая оптимизма, сообщил Герингу, что Генуя подверглась ожесточенной бомбардировке Королевских ВВС, что Мальта отбивает все нападения, а в Египте фельдмаршал Роммель испытывает большие затруднения, пытаясь преодолеть оборону британских войск.

Так и было: с 23 октября Африканский корпус понес серьезные потери западнее Эль-Аламейна в боях с 8-й армией генерала Монтгомери, которой оказывали мощную поддержку танки, артиллерия и авиация [457]. Исход битвы оставался неясным, но 2 ноября прорыв новозеландских войск и двух танковых бригад в центре фронта вынудил фельдмаршала Роммеля срочно отвести войска. Однако сделать это оказалось весьма сложно из-за нехватки топлива и слабого прикрытия с воздуха. Седьмого ноября войска Роммеля откатились уже к городу Мерса-Матрух, потеряв пленными 30 000 солдат, 350 танков и 400 артиллерийских орудий. Но на следующий день в Мюнхен, где в то время находился Гитлер со своей свитой, пришло по-настоящему шокирующее известие: началась высадка англо-американских войск в Алжире и Марокко! Из-за нехватки самолетов-разведчиков в этом регионе люфтваффе не смогло обнаружить приближение 850 судов союзников.

Когда прошла оторопь от этих новостей, Гитлер приказал Роммелю удерживать позиции любой ценой, а Йодль получил указание силами сухопутных войск, военно-морского флота и люфтваффе организовать оборону Туниса. Одновременно фюрер решил немедленно занять пока еще не оккупированную часть Франции. И 11 ноября немецкие и итальянские войска захватили Юго-Восточную Францию. Геринг, находившийся в Мюнхене вместе с Гитлером, выразился иносказательно, спортивным языком, сказав, что захват Северной Африки оказался первым голом, который союзникам удалось забить с начала войны. В этой связи адъютант Гитлера по люфтваффе фон Белов отметил появление некоторой холодности в отношениях между фюрером и рейхсмаршалом. «Меня поразило то, что они больше не встречались так часто, как раньше», – отметил он. Причину этого адъютант Гитлера понял спустя несколько дней, когда Гитлер отправился отдохнуть в Оберзальцберг. Фон Белов вспоминал: «Гитлера все больше занимало люфтваффе [458]. […] Гитлер говорил мне, что Геринг недостаточно точно осведомлен о положении дел на фронтах и о нынешних условиях, поэтому он предпочитал обсуждать возникающие проблемы с генералом Ешоннеком. Разговаривая со мной, он подчеркивал необходимость защиты от воздушных налетов территории рейха. Для его обороны требуется производить больше зенитных пушек, потому что одних самолетов хватает редко: или они задействованы в других местах, или мешает плохая погода. […] Что до Восточного фронта, Гитлер сказал так: он надеется, что там не произойдут никакие неожиданности».