Бенгт Янгфельдт - Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой

После подрыва мостов через Дунай Феллер попросил Макса Майера взять на себя защиту швейцарских интересов в Буде, а сам, как и Валленберг, остался представителем своей страны в Пеште. Феллер и Валленберг тесно сотрудничали в борьбе за спасение будапештских евреев. В последний раз они виделись в швейцарской миссии в Пеште во вторую неделю января. По словам Феллера, “Валленберг тогда сказал, что постарается через Пешт добраться до русских частей”.

Феллер и Майер были арестованы не сразу, а лишь через несколько недель после приказа. Майера забрали в швейцарской миссии 10 февраля, а Феллера на шесть дней позже, во время его посещении советской комендатуры. После нескольких дней в Будапеште и его окрестностях их через Львов и Киев отправили в Москву. Их регистрация на Лубянке датирована 4 марта. На следующий день после первого допроса их перевели в Лефортово.

Еще при аресте Феллеру сообщили, что он задержан не “потому, что чем-то неугоден, а исключительно с целью использования его позднее, возможно, при обмене”. В тот момент в Швейцарии находились около 10 тыс. интернированных советских граждан, главным образом военные беженцы. Одновременно около 6 тыс. швейцарских граждан оказалось по ту сторону фронта. Как только швейцарское правительство осенью 1945 года получило информацию, что их дипломаты находятся в заключении в СССР, оно начало переговоры об обмене. Поскольку Швейцария и Советский Союз не имели дипломатических отношений, переговоры велись со специально созданной советской комиссией по репатриации. Советская сторона хотела получить обратно двух боевых летчиков, бежавших в Швейцарию и обратившихся за получением убежища в этой стране, Владимира Новикова и Геннадия Кочетова. Этому требованию швейцарцы пойти навстречу не захотели ввиду действующих в стране законов о праве на убежище. Вместо этого они предложили обменять Феллера и Майера на шестерых советских граждан, находившихся в заключении в Швейцарии за небольшие правонарушения. Русские не соглашались, и Швейцария решила экстрадировать Новикова. Но, когда русские заявили, что не выпустят швейцарских дипломатов, если не будут переданы оба летчика, швейцарцы сдались, и русские получили обратно и Новикова с Кочетовым, и других шестерых советских граждан. В обмен на это Феллер и Майер были освобождены и переданы швейцарским властям 27 января 1946 года, почти через год после того, как был отдан приказ об их аресте.

После освобождения Феллер рассказал, что с ним обращались хорошо, но интересно, что на его вопросы, что с ним будет, русские месяцами говорили, что не знают. Это нежелание сообщить заключенному хотя бы какую-то информацию о его будущем присутствовало и в случае Валленберга. Еще одна примечательная деталь – в ходе четырех допросов, которым подвергся Феллер, русские ни разу не проявили интереса к личности Валленберга или его деятельности в Будапеште.

Итак, Феллера и Майера арестовали, чтобы использовать при обмене. Может быть, то же самое было и с Валленбергом? К данному вопросу мы еще вернемся.

Принято считать, что Валленберг провел в Лефортово почти два года. Так ли это? Если исходить из того, что доступные нам документы соответствуют действительности, то да. Документы состоят из регистрационных карточек и свидетельств других заключенных и сокамерников. Согласно регистрационной карточке, Валленберг поступил в Лефортово 29 мая 1945 года и выбыл из этой тюрьмы 1 марта 1947-го. Сидевший одновременно с ним Вилли Бергеман свидетельствовал, что перестукивался с Валленбергом и Ределем вплоть до момента их перемещения из Лефортово весной 1947 года. Однако другие заключенные свидетельствуют, что связь с ним прекратилась в конце 1946 года.

В гигантском материале, собранном шведским МИДом и начинающемся 1945 годом, содержится бесчисленное количество сведений от лиц, утверждающих, что встречали Валленберга в разных тюрьмах и лагерях. Некоторые свидетельства представляют собой явный плод фантазии или основаны на недоразумении и недопонимании. Однако в обширном архиве имеются и показания очевидцев, несущие на себе отпечаток достоверности. Одним таким делом шведский МИД занимался десять лет и так и не пришел к окончательным выводам. Достоверные или нет, эти сведения настолько поразительны, что уместно предоставить возможность читателю судить о них самому. Кроме того, они дают представление о трудностях, связанных с розысками правды о судьбе Рауля Валленберга.

Адольф Коэн (или Кон), польский еврей 1910 года рождения, после войны помогал евреям в “советской Польше” (то есть в той части страны, которая после 1939 года вошла в состав Украины) эмигрировать в Палестину. Он работал в разных сионистских организациях. В ноябре 1946 года его арестовали и отправили в тюрьму Бригидки, находившуюся в здании бывшего монастыря Св. Бригиды в городе Львове. По его предположениям, причиной была его связь с польским офицером, подозреваемым в заговоре против Советского Союза.

Коэн сидел в тюрьме Бригидки с ноября 1946-го по март 1947-го. После освобождения он уехал в Париж, где 9 июля посетил шведское посольство. Причина его визита заключалась в том, что во время заключения он контактировал со шведом по имени Рауль, чью фамилию он опознал как Валленберг, когда посол Карл Иван Вестман назвал ему ее. По словам Коэна, Валленберг сидел в камере № 149, а он – в соседней. Коэн никогда не видел шведа, но они перестукивались и разговаривали через открытые окна камер. Разговор велся по-английски. Коэн получил посылку с продуктами от семьи одного профессора по фамилии Риньевич и сумел с помощью веревки, сделанной из ремешков обуви, поделиться едой с Валленбергом через окно его камеры.

Валленберг рассказал Коэну, что он швед, служил в шведской миссии в Будапеште и в момент прихода русских “отправился к знакомым, чтобы защитить их от насилия, и что при этом у него был при себе портфель, который русские забрали”. Когда оказалось, что в портфеле драгоценности и деньги, русские заявили Валленбергу, что он “пытался утаить имущество, принадлежащее антидемократическим лицам”. По словам Коэна, после этого Валленберга “арестовали и жестоко избили, побоями вынудив подписать протокол на русском языке, о содержании которого он остается в неведении”. В письме, направленном посланнику Вестману двумя неделями позже, Коэн написал: “Из различных бесед, которые мы вели с г-ном Р. В., я сделал вывод, что единственной причиной, по которой РКВД [95]продолжает держать его у себя, является то, что во время его содержания под стражей у него конфисковали большую сумму денег, а также драгоценности, переданные ему его друзьями на хранение”. Несколько лет спустя Коэн передал рассказ Валленберга в еще более конкретных словах: “В последний день один еврей оставил ему портфель с драгоценностями, золотыми монетами и иностранной валютой большой ценности. Когда вскоре после этого его задержали русские, у него забрали и драгоценный портфель, и его собственные наручные часы”.