Бенгт Янгфельдт - Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой

Для перестукивания существовали две разные методики. Самый обычный вариант: один удар означает латинскую А , два удара – латинскую В , три раза – С и так далее. Метод простой, но затратный по времени. Другой способ – по квадратной табличке, в которой буквы распределены по рядам и колонкам. Первый удар обозначает строку, второй колонку и тем самым дает возможность узнать букву. По этому методу, чтобы передать В , нужно простучать один раз, указывая тем самым на первую строку, и затем два раза, чтобы обозначить номер колонки:

Квадратная буквенная табличка.

Обычно в качестве инструмента для перестукивания использовали зубную щетку. Поскольку все формы общения между камерами были запрещены, перестукиваться приходилось с величайшей осторожностью. Чтобы скрыть свое занятие, заключенный садился спиной к стене с книгой в руке, при этом перестукиваясь другой рукой. Эту руку он вытаскивал из рукава, но рукав укладывал так, что казалось, будто рука по-прежнему там. Надзиратель, наблюдавший через дверной глазок, не замечал ничего подозрительного.

Благодаря Густаву Рихтеру у нас есть сведения из первых рук о Валленберге на Лубянке. С Лефортово дела обстоят хуже, поскольку сокамерник Рауля Вилли Редель осенью 1947 года был убит. Поэтому информация, которой мы располагаем, скудна. Она основывается на немногочисленных тюремных документах, на перестукиваниях и разговорах через трубы (по свидетельству сокамерников, Валленберг “перестукивался очень активно”, “говорил и перестукивался на отличном немецком”). Информация, полученная в результате перестукивания, стала известна в середине 1950-х годов, когда были освобождены некоторые из сокамерников Валленберга и Лангфелдера.

Валленберг провел в Лефортово почти два года. За это время его допрашивали всего два раза. Первый допрос состоялся 17 июля 1946 года (к тому моменту его не вызывали на допрос уже 15 месяцев), а второй 30 августа. Никаких протоколов этих допросов не сохранилось. Но из информации, сообщенной Валленбергом при перестукивании и переговорах через трубы, следует, что обвинения в шпионской деятельности остались в силе. “Валленберг обвинялся русскими в шпионаже, но сидел потом годами и днями без допросов” (Карл Зупприан, генеральный секретарь германского научного института в Бухаресте). “Валленберга арестовали по подозрению в шпионаже, поскольку он находился на оккупированной русскими территории” (Эрнст Людвиг Валленштейн, научный сотрудник при германском представительстве в Бухаресте). Валленберг “13 января 1945 года в качестве референта по еврейским делам поехал в советскую ставку для переговоров с русскими об улучшении условий жизни еврейского населения Будапешта. В этот момент Валленберга задержали и отправили в Москву по подозрению в шпионаже” (Вилли Бергеман, сотрудник германского представительства в Бухаресте). “Советские власти, по-видимому, обвинили его в шпионаже в пользу Германии” (Вильгельм Монке, комендант правительственного квартала Берлина). “Лангфелдера обвиняли в шпионаже в пользу американцев или, возможно, англичан. Эти обвинения распространялись также и на Валленберга” (Эрнст Хубер, капрал, телеграфист в Румынии).

Сидевшие вместе с Валленбергом заключенные свидетельствовали о том, что он “как шведский дипломат неоднократно очень резко протестовал против своего задержания” (Хайнц Гельмут фон Хинкельдей, майор немецкого генштаба, взятый в плен в Бухаресте). Он также продолжал требовать, чтобы ему разрешили вступить в контакт с шведским представительством или Красным Крестом. В качестве ответа офицер, который вел допрос, сказал: “Ни один человек не вспоминает о Вас”. И еще: “Если бы правительство или посольство Швеции проявляли к Вам хоть какой-то интерес, они бы уже давно установили с нами связь” (Бернхард Ренсингхоф, экономический советник германского представительства в Бухаресте). Валленбергу было сказано, что отсутствие интереса шведских властей к нему есть “лучшее доказательство его вины”, и теперь уже его дело доказывать свою невиновность. Аргумент о равнодушии Швеции был способом сломить Валленберга психологически, он же использовался и против других шведов, попавших в советское заключение: им также пришлось услышать, что “шведское посольство в Москве не проявляло к ним интереса”.

Поскольку Валленберга не вызывали на допросы и в то же время не давали возможности связаться со шведским посольством, он решил обратиться к Сталину. Письмо было написано по-французски и начиналось обращением: “Месье Президент”. Формулировки письма Валленберг обсудил путем перестукивания с Валленштейном и Ренсингхофом. Оба независимо друг от друга впоследствии засвидетельствовали факт заявления. Валленштейн датирует его рубежом 1945–1946 годов, Ренсингхоф – летом 1946-го. В этом заявлении Валленберг ссылался на свой дипломатический статус и требовал, чтобы его допросили и дали войти в контакт с представителями Швеции. Заявление было передано охраннику и, судя по всему, отослано. Разумеется, никакого ответа не последовало.

Когда Валленберг спросил, что с ним будет дальше, допрашивавший его офицер (иногда заходивший в камеру) ответил, что его судьба и судьба других заключенных будет решаться на встрече в марте. Имелось в виду совещание министров иностранных дел, которое должно было состояться в Москве в марте 1947 года, в его задачу входило в том числе решение вопросов о репатриации военнопленных. Если это заявление могло послужить некоторым утешением, то ответ офицера на другой вопрос Валленберга, будут ли его судить или нет, звучал более зловеще: “По политическим причинам Вас никогда не будут судить”. То есть его дело было не юридического характера [94].

В тот день, когда был отдан приказ об аресте Валленберга, 17 января 1945 года, такой же приказ был выписан в отношении швейцарских дипломатов Харальда Феллера и Макса Майера, а также словацкого посланника Яна Спишака. Предписывалось отправить их в Москву “таким же образом, как Валленберга”. Приказ тоже подписал заместитель наркома обороны Булганин, направив его командующему 2-м Украинским фронтом Малиновскому. При этом из докладной записки начальника СМЕРШа Абакумова министру иностранных дел Вячеславу Молотову следует, что решение об аресте швейцарцев было принято “в соответствии с указаниями товарища Сталина”, что является косвенным доказательством того, что и арест Валленберга был санкционирован на самом верху. Трудно поверить, чтобы Булганин, лояльный, но малокомпетентный партийный работник, к январю 1945 года всего лишь три месяца находившийся на посту замнаркома обороны, по собственной инициативе мог отдавать приказ об аресте иностранных дипломатов.