Бенгт Янгфельдт - Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой

Пробыв некоторое время в Бухаресте, 4 апреля они продолжили путь в Одессу, где прожили три дня. Потом они отправились в Москву, куда прибыли в первой половине дня 13 апреля. Посланник Сёдерблум “явно нервничал при нашем прибытии”, вспоминал Ангер. Его главной просьбой к сотрудникам миссии, когда они вернутся домой в Швецию, было: “Ни слова о русских!” Остановка в Москве оказалась короткой, всего восемь часов. “Посланник пригласил нас на обед, после чего мы поехали осматривать достопримечательности и видели Кремль с разных сторон, но так и не побывали внутри”, – вспоминала Маргарета Бауэр. Сёдерблум поговорил с сотрудниками миссии, а затем он и Даниэльсон уединились для разговора, во время которого Даниэльсон рассказал, как шведская будапештская миссия подверглась разграблению. Относительно Валленберга Даниэльсон, по всей видимости, выдвинул предположение, что его могли убить, возможно с целью грабежа.

Будапештские шведы спрашивали, не имели ли их коллеги в Москве известий от Валленберга или о нем, вспоминал Ингемар Хэгглёф, первый секретарь московской миссии: “Его отсутствие и его судьба беспокоили их сильнее всего остального. Они многое рассказали нам о деятельности Валленберга в Венгрии, о которой мы ничего не слышали, о тамошней ситуации во время германской оккупации и о том, что случилось, когда русские войска захватили Будапешт”.

Сёдерблум и Даниэльсон во второй половине дня нанесли визит Михаилу Ветрову, начальнику скандинавского отдела наркомата иностранных дел. В течение пятиминутного разговора Ветров заявил, что сотрудники шведской миссии были эвакуированы из Будапешта ради их безопасности, поскольку Венгрия находится в военной зоне. Согласно записям Ветрова, сделанным после беседы, имя Валленберга не было упомянуто ни разу.

В Москве члены шведской миссии все время находились в каком-нибудь километре от камеры Валленберга на Лубянке, а часто еще ближе. Вечером того же дня, в 19:45, путешествие в Стокгольм продолжилось, на очереди были Ленинград и Турку.

Еще до того, как члены будапештской миссии выехали из Венгрии, в одной из главных стокгольмских газет, “Дагенс нюхетер”, появилась пространная статья под заголовком “Шведский подвиг в Венгрии”. В основе статьи лежала информация венгра, приехавшего в Стокгольм после “рискованного путешествия через Германию”, у которого “нет слов, чтобы выразить благодарность за жертвенность, неутомимость и геройство, проявленные всей шведской будапештской миссией и отдельными шведами в городе в момент самых жестоких преследований”. Венгр выделял Лангле и Валленберга, но особенно последнего. “Для Валленберга не было ничего невозможного, – писал автор статьи. – В дни бесчинств в анонимных письмах ему угрожали смертью, его машину забрасывали камнями, пытались всеми способами помешать ему посещать его подзащитных, подсылали к нему вооруженных бандитов, но ничто не могло заставить его сдаться”.

Кроме этой статьи, никакой другой информации о Валленберге в Швеции еще не было, когда на финском пароходе “Арктурус” рано утром 18 апреля 1945 года в Стокгольм прибыли сотрудники будапештской миссии.

Днем раньше заместитель министра иностранных дел Вильхельм Ассарсон позвонил по телефону Май фон Дардель и сообщил ей, что ее сына не будет среди пассажиров парохода. Но, когда пароход вошел в гавань, она все-таки была среди встречавших в надежде, что несмотря ни на что Рауль тоже прибудет. Его не было. Единственной весточкой, полученной ею, были предметы, найденные Ларсом Бергом в подвале Hazai Bank : медная тарелочка, обручальное кольцо и книга об охранном паспорте. “Я отдал ей сверток, – вспоминал Берг. – Из глаз ее лились слезы, слезы глубочайшей скорби”.

Возвращение в Швецию персонала будапештского дипломатического представительства привлекло большое внимание и положило начало активным действиям на разных уровнях МИДа, прессы и родственников Рауля Валленберга.

Сразу по приезде дипломатов Министерство иностранных дел устроило пресс-конференцию, на которой Даниэльсон и Ангер рассказали о деятельности миссии, и прежде всего Валленберга в Будапеште, о нападении нилашистов в сочельник и прочем. О февральском разграблении миссии советскими солдатами и офицерами, однако, не было сказано ни слова. Ангер закончил свой отчет словами: “Потом пришли русские, и вот мы здесь”. Предупреждение Сёдерблума еще звучало у него в ушах! Разумеется, они сразу же информировали о грабеже МИД, но всеобщим достоянием это стало лишь месяц спустя, после того как в двух газетах были опубликованы гневные статьи о явных нарушениях дипломатического иммунитета.

Репортаж другой стокгольмской газеты, “Свенска дагбладет”, о возвратившихся шведах появился на следующий день после их приезда. Он имел заголовок “Будапештская миссия жила в подвале в Буде” и подзаголовок “Исчезновение атташе миссии”. Репортаж иллюстрировался фотографиями членов миссии по приезде и фото Рауля, взятым из статьи о его проекте купальни в 1935 году. Радость возвращения домой, говорилось в статье, оказалась “небезоблачной”, поскольку атташе миссии Рауля Валленберга, “шведского дипломата, вызывавшего восхищение всего Будапешта своими героическими действиями по спасению евреев”, на пароходе вместе со всеми не было.

В статье говорилось о неустанной борьбе Валленберга за его подзащитных, как он “трудился день и ночь… защищая их права, на своей машине вывозил из тюрем людей, которых забрали [немцы и нилашисты], ездил за лекарствами и продуктами для шведских домов и т. д.”. О его исчезновении сообщалось, что один из его сотрудников заявил, будто видел его “на русской стороне фронта” 17 января.

Двумя днями позже вклад Валленберга был высоко оценен в длинной и подробной статье в газете “Дагенс нюхетер”. Текст основывался на данных, полученных от Ангера и Даниэльсона. Оба подчеркивали подвиг Валленберга – не только работу с охранными паспортами и спасение людей во время маршей смерти, но и выдающуюся организационную работу (склады продовольствий и лекарств, госпиталь, суповые кухни и прочее). Ангер рассказал, что многим членам миссии нилашисты угрожали смертью, но больше всего они ополчились против Валленберга. По словам Ангера, все-таки оставалась надежда, что он жив. “Возможно, его взяли под охрану русские… и еще есть небольшой шанс, что он мог отправиться в место расположения нового венгерского правительства”. В другой газете, “Свенска моргонбладет”, в тот же день появилась гипотеза, что Валленберг мог “погибнуть от пули нилашистов или в одном из боев между русскими и немцами. Никто ничего не знает”.