Бенгт Янгфельдт - Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой

Первым, кто отреагировал на призыв, был не посол Джонсон, а Айвер Олсен. Американская миссия находилась в том же доме, что и контора Центрально-европейской компании. Когда Олсен однажды спросил Лауэра, не могли бы тот порекомендовать “какого-то надежного, энергичного и умного человека”, которого можно было бы послать в Будапешт, тот предложил Рауля, точно так же, как сделал это ранее, отвечая Эренпрайсу. Лауэр телеграфировал Раулю по месту его прохождения военной службы и попросил его обратиться за увольнительной, чтобы встретиться с Олсеном. Увольнительную дали. Встреча, проходившая в “Гранд-отель” в Сальтшёбадене, началась в семь часов вечера и длилась всю ночь, до пяти утра следующего дня. “Всем было ясно, что миссия предстоит опасная, – вспоминал Лауэр. – Когда м-р Олсен спросил Рауля, сможет ли МИД послать его в Венгрию, Рауль без проволочек ответил, что берется за это задание” [20].

Во время встречи Рауль, должно быть, проинформировал Олсена, что взяться за дело не сможет до тех пор, пока не получит от командования разрешение на пребывание за границей, что, в свою очередь, объясняет, почему Джонсон ждал целых две недели, прежде чем посетить шведский МИД по этому вопросу. Как мы видели, разрешение Рауль получил 6 июня. Три дня спустя, 9 июня, Джонсон нанес визит Эрику Буэману, первому заместителю министра иностранных дел Швеции.

После встречи посол сообщил в Госдепартамент, что Буэман “позитивно отреагировал на предложение увеличить шведское представительство в Будапеште”. (На самом деле Швеция оказалась единственной страной, ответившей согласием на американский призыв от 25 мая.) Положительная реакция Буэмана отчасти была обусловлена тем, что по политическим и дипломатическим причинам Швеция стремилась позитивно реагировать на просьбы США: 3 марта Джонсон передал министру иностранных дел Гюнтеру “крайне неприязненную ноту”, поводом для чего послужил шведский экспорт в Германию шарикоподшипников, которые могли быть использованы в военных целях. Возможно, позитивная реакция Буэмана была следствием стремления Швеции улучшить отношения с США. Была, однако, и еще одна причина стремления МИДа пойти навстречу американцам. Американская инициатива совпала с просьбой шведской миссии в Будапеште об усилении ее персонала. Эта просьба поступила неделей раньше. “Ситуация с еврейским вопросом обостряется ежедневно”, – писал посланник Иван Даниэльсон 2 июня. С разных сторон миссия получила просьбы о “шведском участии в возможной инициативе по спасению детей, женщин и стариков”. Так, к шведам обратился венгерский Красный Крест, который очень желал приезда представителей сестринской шведской организации.

После первой встречи Олсена, Рауля и Лауэра последний информировал о состоявшихся дискуссиях Свена Салена, а Олсен – Джонсона. “Когда судовладелец Сален позвонил послу, тот был уже вполне в курсе, и они решили встретиться с Раулем за обедом”, – вспоминал Лауэр. 12 июня Джонсон телеграфировал министру иностранных дел Халлу: “Нашли шведа, который очень скоро отправится в Венгрию в деловую поездку и, как представляется, готов всемерно заняться венгерским вопросом”. В той же телеграмме посол просил инструкций по поводу координации шведских и американских усилий. Четырнадцатого июня Рауль встретился с Якобом Валленбергом для обсуждения своего будущего поручения, а 15-го устроил ужин у себя дома для Лауэра и Олсена.

Таким образом, американские интересы совпали с интересами Рауля, Лауэра, еврейской общины и Министерства иностранных дел. Когда и как были установлены контакты между Раулем и МИДом, неясно, но это должно было произойти в связи с его ужином 12 июня с Джонсоном и Олсеном. При встрече Буэман спросил Рауля, хочет ли он взять на себя исполнение этих задач в Венгрии, и тот, по свидетельству Лауэра, согласился “после нескольких дней раздумий”. Ему давалась заработная плата в размере 2 тыс. крон, и он должен был одновременно обещать не заниматься бизнесом, в том числе и по поручениям Центральноевропейской компании. Девятнадцатого июня Рауль написал Буэману и поблагодарил за оказанное ему доверие, и 21 июня МИД телеграфировал шведской миссии в Будапеште:

…Желательно следить еврейским вопросом особым вниманием и обеспечивать специальную отчетность, выдвигать предложения и подходящие и реализуемые гуманитарные инициативы, также необходимые меры помощи послевоенное время. Здешняя американская миссия также уделяет вопросу большое внимание. Понимая, что нынешнего персонала недостаточно для этого специального поручения, обдумываем направить миссию Рауля Валленберга, который хорошими связями и знанием Венгрии имеет предпосылки для этого. Телеграфируйте как можно скорее каких-либо возражениях.

Никаких возражений не последовало, о чем посланник Даниэльсон 23-го сообщил в МИД. На самом деле в миссии с некоторых пор уже знали, что к ним едет Рауль. Свен Сален еще раньше просил атташе по торговле Пера Ангера выяснить возможности помощи родным Лауэра, и за день до того, как была послана телеграмма МИДа, Ангер ответил Салену: “К сожалению, оказалось, что в подобных вопросах очень мало перспектив официальным путем помочь кому бы то ни было. […] В настоящий момент ситуация здесь хуже некуда. Новые предписания относительно евреев появляются каждый день, и не приходится строить каких-то иллюзий о судьбе, ожидающей большинство из них. С огромным удовлетворением приветствую сообщение, что сюда едет Рауль В. Ему, однако, следует поторопиться”.

Рауль произвел большое впечатление на посла Джонсона, который 28 июня после совместного обеда телеграфировал исполнительному директору Управления по делам военных беженцев Джону В. Пеле: “У нас сложилось очень позитивное впечатление о способности Валленберга действовать умно и тактично при выполнении всех обязанностей, которые УВБ может ему доверить”. Несколько дней спустя Джонсон сообщил Халлу, что Рауля “очень хвалит Буэман”. “В искренности намерений Валленберга нет никаких сомнений, я лично с ним разговаривал, – писал он в телеграмме. – Валленберг сообщил мне, что он хотел помогать людям делом и спасать жизни, он не собирается ехать в Будапешт ради того, чтобы посылать оттуда МИДу отчеты”.

Рауль хотел не “посылать отчеты”, а “спасать жизни”. Речь, таким образом, шла не об обычном дипломатическом задании. Он не признавал условностей и бюрократии, и переговоры с МИДом, согласно некоторым свидетельствам, затянулись на несколько дней. Согласие УВБ на эффективное, без бюрократических проволочек действие, конечно же, уже обсуждалась в разговорах Рауля с Олсеном. Раулю это подходило как нельзя лучше, и именно в таком духе он перед своим официальным назначением разговаривал с заместителем министра иностранных дел Вильхельмом Ассарсоном. Содержание беседы сохранилось в виде памятной записки, составленной Раулем перед встречей: