Бенгт Янгфельдт - Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой

Шестнадцатого ноября Даниэльсон писал в отчете, что шведская миссия “путем неофициальных вмешательств, а также при содействии офицеров Гонведа [офицеров регулярной венгерской армии], обеспечивших автомобильный транспорт, способствовала освобождению от принудительных работ и депортаций примерно 15 тыс. евреев”. (Между Гонведом и Скрещенными стрелами отношения были напряженными, и миссия нередко получала помощь от офицеров армии.) На следующий день глава шведской миссии и нунций Ротта вручили Салаши ноту протеста против бесчеловечного обращения с евреями, в том числе с теми, кто находится под иностранной защитой [45]. Даниэльсон также информировал Салаши о наличии слухов о готовящемся покушении на Валленберга и на него самого. Лидер нилашистов заявил, что не верит, но пообещал, что, если такие планы существуют, он разберется “самым жестким образом”.

Условия во время маршей смерти были настолько дикими, что вызвали реакцию даже представителей германских властей, в том числе генерала Ваффен-СС Ханса Юттнера и бывшего коменданта Аушвица Рудольфа Хёсса, ныне отвечавшего за размещение еврейской рабочей силы в районе нижнего Дуная. Они заявили протест Винкельману, и 17 ноября, в тот день, когда нейтральные страны вручили свою ноту протеста, марши прекратились.

Однако передышка оказалась короткой. Уже четыре дня спустя по приказу Эйхмана начался новый марш. На следующий день в кабинете Валленберга состоялась встреча, на которой, в частности, присутствовали Миклош Краус и д-р Кёрнер из швейцарской и португальской миссий. Капитан полиции Нандор Батизфалви представил рапорт об условиях, в которых проводились марши. На тот момент, по его сведениям, границу с Австрией уже пересекло 7500 евреев, 2 тыс. были переданы накануне и еще 13 тыс. находись на марше. 10 тыс. исчезли по дороге, часть сумели бежать, остальные умерли или были застрелены. По прибытии в Хедьешхалом евреев группами передавали гауптштурмфюреру СС Вислицени, каждый раз сообщая численность группы, но не поименный состав. Батизфалви удалось добиться для участников маршей каких-то послаблений, в частности, он устроил ночевку в лучших условиях. Предложение отправить назад в Будапешт евреев с охранными документами заблокировал Ференци. Однако он согласился, чтобы нейтральные миссии послали по два представителя в Хедьешхалом [46].

Швейцарские дипломаты выехали в ночь на 23 ноября и прибыли на место к утру. Валленберг вместе с Ангером и несколькими сотрудниками-евреями, в том числе с пользовавшимся у него большим доверием Белой Элеком, выехал вечером 23-го. Они отправились на трех личных автомобилях в сопровождении трех больших грузовиков с продовольствием и медикаментами. С собой у них была и полевая кухня. С ними ехали врачи, медсестры и монахини. Во время своих операций Валленберг всегда брал с собой рюкзак, в котором было все жизненно необходимое.

Один из участников экспедиции 23 ноября рассказывает:

Нашей первой остановкой стала Гёнью, где стояли пришвартованными так называемые суда смерти. Две баржи были битком набиты больными, у сотен – симптомы дизентерии. Баржи стерегли жандармы, так что попасть на них было невозможно. Раздавая ром и сигареты, Валленберг и сопровождавший его секретарь миссии Ангер сумели в конце концов получить у жандармов разрешение оставить смертельно больным людям лекарства и еду. В час ночи, под проливным дождем, с фонариками в качестве единственного освещения, мы начали разгрузку. Валленберг участвовал в ней лично, носил мешки, консервы.

После этого экспедиция продолжила путь в Хедьешхалом. Передача евреев немцам началась на рассвете. Представители нилашистов вели себя вызывающе и отказались разрешить шведским подзащитным вернуться в Будапешт. Но “твердая и решительная позиция” Валленберга произвела впечатление на жандармов, и они “не стали чинить препятствий при отборе”. Одним из участников марша был четырнадцатилетний Цви Эрец, и он помнит, как его самого, его мать, тетю и еще одну девушку спасли шведы:

Когда мы подошли к Хедьешхалому, конечной цели нашего пути, мы увидели двух мужчин, стоявших у дороги. Один, одетый в длинный кожаный плащ и меховую шапку, сказал, что он из шведской миссии, и спросил, есть ли у нас шведские паспорта. Если у нас их нет, сказал он, может быть, у нас их отобрали или порвали в клочья нилашисты? Наши силы были на исходе, но все же мы оказались достаточно внимательны, чтобы уловить намек, и ответили, что да, именно так все и было, хотя никто из нас никогда не был обладателем шведского “охранного паспорта”. Человек записал наши фамилии в список, и мы пошли дальше. На станции мы вновь увидели его и его помощников, среди них (но это я узнал только потом) членов молодежного сионистского движения, выдававших себя за представителей Красного Креста и папского нунция. Там стояла также группа венгерских офицеров и немцы в форме СС. Валленберг размахивал списком и, очевидно, требовал, чтобы всех, кто в нем значится, отпустили. Разговор шел на все более повышенных тонах, они кричали друг на друга по-немецки. До них было слишком далеко, чтобы я мог расслышать слова, но было очевидно, что переговоры приняли ожесточенный характер.

Цви Эрец и его семья превратились, таким образом, в шведских подзащитных, несмотря на то что вообще не были связаны с Швецией. К такому трюку Валленберг прибегал часто: убеждал немцев или венгерских жандармов, что вот эти евреи – шведские подданные, по разным причинам лишившиеся документа, подтверждающего этот факт. Во время своих вылазок он всегда имел при себе подписанные и снабженные печатями охранные документы и походную пишущую машинку, с помощью которой вписывал фамилии и имена новых подзащитных. Если у него не было с собой охранных паспортов, он выдавал так называемые Vorpässe (“предпаспорта”), удостоверявшие, что его податель находится в списке тех, кто должен получить охранный паспорт.

В тот раз Валленбергу и Ангеру удалось “выявить” около 400 шведских подзащитных, затем они вернулись в Будапешт, где у Валленберга, судя по его карманному календарю, была назначена встреча с Вильмошем Биллицем. На месте они оставили Белу Элека, получившего задание организовать транспортировку подзащитных домой. Военному командованию были переданы продовольствие и лекарства для тех евреев, которых отправляли в Германию.

“Самое страшное зрелище из всех, какие доводится видеть человеку, ожидало меня в приграничном городке Хедьешхаломе, находящемся по дороге в Вену. Вместе с Валленбергом я наблюдал, как тысячи евреев, бесконечные колонны людей, одетых в тряпье, немцы и нилашисты ударами перегоняли через границу, навстречу совершенно неизбежной смерти”. Так суммировал свои впечатления от маршей смерти Пер Ангер.