Бенгт Янгфельдт - Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой

Были оговорены сроки: отделение данной категории евреев и их сосредоточение нужно было закончить не позднее 15 ноября. После этой даты венгерское правительство “к глубокому сожалению, будет вынуждено отнестись ко всем лицам еврейской национальности, проживающим в Венгрии, одинаковым образом”. МИД обещал дать “иностранным” евреям разрешение на выезд, а германская миссия в Будапеште “уже обещала обеспечить соответствующими германскими транзитными визами”. Условием было признание шведским и швейцарским правительствами венгерского. Это была вариация старой темы. Ранее репатриация ставилась в зависимость от возобновления депортаций, причем требование выдвинули немцы, теперь потребовали дипломатического признания, и выдвинуло требование венгерское правительство.

В последнюю неделю октября события приняли стремительный оборот. Как только стало ясно, что венгерское правительство готово выпустить евреев нейтральных государств, английский МИД инструктировал британскую миссию в Стокгольме просить шведское правительство оказать давление на германские власти на предмет получения транзитных виз. Если немцы, ссылаясь на перегруженность железных дорог, откажутся, не будет ли шведское правительство против, если Великобритания выяснит, не может ли Швейцария принять “некоторых или при необходимости всех в качестве временной меры”? Шведское правительство ничего против не имело и дало инструкции Даниэльсону координировать вопрос с его швейцарским коллегой. Восьмого ноября тот сообщил венгерскому правительству, что планируется отправить первый состав с евреями 15 ноября, а второй – неделей позже. Если возникнут проблемы с транспортом, шведское правительство попросит швейцарское позволить евреям временно остаться в Швейцарии.

Это был дерзкий ход, пробный шар с целью проверить, насколько серьезно венгерское предложение, которое (и об этом, конечно, догадывалась шведская сторона) прежде всего было задумано для того, чтобы заставить Швецию и Швейцарию признать венгерский режим. Когда шведская миссия в Берлине навела справки у отвечающего за еврейские вопросы в германском МИДе Эберхарда фон Таддена, тот заявил, что “абсолютно не в курсе, что новое венгерское правительство вроде бы согласилось дать разрешение лицам, принадлежащим к данной категории, уехать из Венгрии в Швецию”.

Вместо этого антиеврейская политика вышла на новый виток. Третьего ноября был обнародован декрет о том, что все, что осталось от принадлежащей евреям собственности, должно быть конфисковано “на благо государства”. На следующий день нилашисты согнали евреев в центральную синагогу Будапешта на улице Дохань, чтобы затем отправить их на работы. Валленберг ринулся туда, и ему удалось освободить несколько сотен людей с охранными паспортами. В ту же ночь он под прикрытием темноты организовал их транспортировку с полицейским эскортом назад, в их жилища. Даже ближайшие сотрудники Валленберга не избежали преследований. Восьмого ноября забрали его водителя Вильмоша Лангфелдера. Шандор Ардаи, член еврейского движения сопротивления, подвозивший Рауля в штаб нилашистов, где держали Лангфелдера, был поражен, как Валленберг сумел вызволить его оттуда, и только тогда “стал понимать, какой невероятной силой” тот обладал. В этот период Валленберг работал круглосуточно и непосредственно на месте событий, и за рабочим столом: за первую половину ноября он составил не менее 20 нот в адрес венгерского МИДа [44].

Восьмого ноября, в день вручения шведской ноты о швейцарской “транспортной альтернативе” при репатриации “шведских” евреев, начался новый из так называемых маршей смерти из Будапешта к австрийской границе. Они были результатом договоренности между правительством Салаши и немцами о том, что 25 тыс. работоспособных евреев будут “одолжены” на полгода для выполнения работ в Германии.

Прежде чем отправить “одолженных евреев” в Германию, интернированных в течение нескольких дней держали на старых кирпичных заводах в Буде. Самым крупным сборным пунктом стал кирпичный завод в районе Обуда (Старая Буда). Условия содержания были ужасными. Интернированным не давали есть, у них украли то немногое, что они имели с собой: одежду, одеяла, ценные вещи. “Когда нас туда загнали, оказалось, не всем хватает места, чтобы сидеть, – вспоминала Сьюзен Табор, которую девочкой вместе с матерью интернировали в Обуду. – Не было ни света, ни воды, ни еды, ни врачей, ни первой помощи, ни туалетов, никому не позволяли выходить. Вооруженные нацисты разгуливали вокруг, наступая на людей, изрыгая оскорбления, ругаясь и стреляя. Нас избивали”. Те, кому не нашлось места в кирпичных сараях (крыша без стен), были вынуждены спать под открытым небом.

И здесь тоже Валленберг приходил на выручку людям. Каждый день рано утром он сам или другие сотрудники миссии приезжали на кирпичные заводы, стараясь освободить подзащитных евреев. Подобными же акциями спасения занимались швейцарцы и Красный Крест. Среди спасенных была Сьюзен Табор с матерью.

Вдруг мы увидели людей в гражданской одежде, с громкоговорителем и фонариками, среди этих людей был Рауль Валленберг. Мы просто уставились на него, даже не осознавая, что он обращается к нам, не понимая, что он говорит. Он говорил, что тем, у кого есть охранные паспорта, позволят вернуться в Будапешт. Кроме того, он сообщил, что приедут врачи и медсестры-волонтеры, чтобы позаботиться о больных и раненых. Еще он требовал сделать уборные.

Матери и дочери Табор удалось бежать под покровом темноты, а владельцы охранных паспортов благодаря вмешательству Валленберга смогли вернуться в Будапешт. Остальных отправили маршем в Хедьешхалом – пограничную станцию между Венгрией и Австрией.

Из-за отсутствия транспорта их заставили идти пешком 240 км. Уже началась зима, и условия были ужасными. “Женщин, детей и стариков бесконечной чередой конвоировали пешком по грязи и глубокому снегу к границе в том виде, в каком их схватили во время облав в домах или на улице. Девушек в туфлях на высоких каблуках, часто без пальто, детей без ботинок и стариков без шляп вели венгерские мальчишки-крестьяне с кнутами и ружьями, как многотысячное стадо на убой, вели на смерть”. От Хедьешхалома евреев отправляли поездом в Германию. Пеший марш занимал семь-восемь дней. Идущим в лучшем случае давали по тарелке жидкого супа в день. Заболевших или тех, кто был не в состоянии идти, бросали умирать или расстреливали. Дороги и придорожные канавы были переполнены трупами. “Погода с момента начала этих маршей смерти стоит холодная и дождливая, – писал Валленберг в своем отчете. – Люди спят под навесом или под открытым небом. Большинство кормили и поили за это время всего три-четыре раза. […] На границе их встречала спецкоманда СС Эйхмана и пинками и тумаками гнала на тяжелые работы в приграничных крепостях”.