Бенгт Янгфельдт - Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой

Один филиал за пределами гетто находился на улице Арани Янош, 16. Там отоваривались продовольственные карточки, решались жилищные вопросы персонала. В более крупном филиале на улице Йокаи, 1 находилась “приемная для посетителей”, юридический отдел, отдел продовольственного снабжения, экспедиция, технический отдел (ремонт квартир и прочее), отдел по вопросам отопления, бухгалтерия и центральная касса и т. д.

Последним был открыт филиал по улице Татра, 6, посреди Международного гетто. Таким образом Валленберг хотел обеспечить тесную и организованную связь со своими подзащитными. В руководство вошли Элемер Милко, Режё Мюллер и Эдён Гергей. Филиал выполнял административные функции и состоял из четырех “бюро по распределению”. Одно следило за продовольственными поставками для собственной кухни и кухонь охраняемых домов. Финансовое бюро отвечало за управление складами, сбор продовольственных карточек, контроль за продовольственными поставками, а также работу кассы, персонала и экспедиции. В ведении социального бюро находились госпиталь, детские дома, дома для престарелых, мастерские, материальная помощь и прочее. Наконец, еще одно бюро занималось жилищными вопросами. Ему подчинялись, в частности, коменданты и домовые контролеры, а также специальный подотдел, называвшийся “протоколирование подзащитных”.

Этот подотдел был образован в конце октября и тесно сотрудничал с комендантами по дому и контролерами. Его деятельность не ограничивалась рамками гетто. Она охватывала все вопросы, связанные с шведскими подзащитными. В задачу подотдела протоколирования входила регистрация случаев нападения на евреев с охранными паспортами и других нарушений соглашений между шведскими и венгерскими властями, а также информирование о таких случаях. Опираясь на эти отчеты, Валленберг мог обратиться в соответствующий официальный орган. Швейцарцы тоже образовали похожую группу.

Визитная карточка Валленберга с надписью “Hineinlassen!” – “Пропустить!”, сделанной его собственной рукой. Карточка использовалась кем-то из его подручных для получения доступа в опорные пункты немцев или нилашистов.

“Члены этого подотдела должны быть на службе круглые сутки, – значилось в инструкции для сотрудников отдела протоколирования. – Выходных не предусмотрено. Если у кого-то дело идет плохо, ему не следует надеяться на особую помощь. Если он работает хорошо, не нужно рассчитывать на какую-то большую благодарность”. Подотдел протоколирования и в самом деле работал 24 часа в сутки.

В работе подотдела участвовало около 30 человек. Возглавляли его Иштван Энгельман и Иван Секей. Энгельман являлся представителем компании “Балтийский мех” (фирмы Норберта Мазура) в Венгрии и говорил по-шведски, Секей был наследником владельцев сети венгерских аптек. Вероятно, Валленберг знал обоих со времен своих прежних визитов в Будапешт. Отчасти выбор сотрудников был обусловлен их внешностью: они не должны были выглядеть очень по-еврейски. В отделе были также два нееврея, один из них – жандармский капитан в отставке, другой – капитан пехоты, невеста которого была еврейкой [52].

Группа протоколирования занималась не только написанием отчетов. Ее сотрудники, переодетые в форму СС или Скрещенных стрел, участвовали в операциях по спасению евреев. Секей с его ярко выраженной арийской внешностью и верхненемецким произношением был известен тем, что мог в словесной баталии нокаутировать любого немца. “Он жил как наследник трона, ожидающий получения своего огромного наследства”, и поэтому многие его не любили, вспоминал Габор Форгач. “Его можно было любить или не любить, но факт остается фактом: с исключительной смелостью он являлся в [штаб-квартиру нилашистов в] казармах Радетски, в штаб гестапо в отеле “Мажестик”, в принадлежащее Партии скрещенных стрел здание на бульваре Сент-Иштван и добивался, чтобы те, кого он пришел освободить, были освобождены”.

Другой сотрудник этого отдела, Янош Беер, с помощью Валленберга получил разрешение в определенные часы посещать Большое гетто. В результате ему удалось в течение декабря добиться перевода в Международное гетто около 70 человек, сумевших доказать, что они являются владельцами охранных паспортов. Рядом с Беером работал Андраш Сент-Дьёрди, мужественный и изобретательный молодой журналист. Он обладал особым искусством появляться в штабе нилашистов или еще где-то, переодеваясь в разные костюмы – нилашиста, католического священника. С помощью взяток ему и Бееру удалось освободить многих людей с охранными паспортами, часто схваченных с целью вымогательства.

Хотя акции Отдела протоколирования часто были успешными, столь же часто они оказывались тщетными. В одном отчете рассказывается о семье Себестьен. Валленберг лично добился того, что политическая полиция Петера Хайна, под ничтожным предлогом забравшая всех членов этой семьи, выпустила их. (После октябрьского путча Хайн вновь возглавил венгерское гестапо.) По дороге домой из места заточения они попали в лапы к нилашистам, которые держали их у себя больше недели, после чего привезли на Цепной мост, где и расстреляли. Госпожу Себестьен, тяжело раненную, вытащили из воды, и она выжила, остальных членов семьи унесла река.

Набережные Дуная после путча превратились в места массовых казней. В городе, где морги были переполнены, дунайская вода стала практичной альтернативой кладбищу. Согласно подсчетам, нилашисты после переворота убивали в среднем 50–60 евреев в сутки, многих – именно на берегах Дуная. Среди убийц были подростки, хулиганы 14–15 лет. Но самую громкую славу приобрел не мальчишка, а священник Андраш Кун, разгуливавший по городу с револьвером, болтавшимся на поясе монашеской рясы. Он лично приказал казнить 500 человек, сопровождая расстрелы командой: “Во имя Христа, пли!”

Чаще всего во время этих казней на берегу Дуная евреев связывали по трое. Затем стреляли в среднего, который, падая, увлекал за собой остальных. Поскольку жертвы были связаны друг с другом, им было крайне трудно выбраться на берег, а стреляя лишь в одного из трех, экономили свинец. Поскольку казни обычно происходили ночью и палачи часто бывали пьяны, пуля не всегда попадала в цель, и некоторые люди выжили.

“Мне никогда не забыть, как изо всех сил трудился наш друг Валленберг, чтобы помочь этим людям, – вспоминала Аста Нильсон. – Однажды он пришел и показал мне спальный мешок, сделанный на заказ, сказав: “Честное слово, в этом я улягусь на набережной Дуная, чтобы собственными глазами увидеть, что они делают с людьми”. Аста Нильсон ответила, что спальник слишком тонкий и нужно достать другой, потолще, с одеялом внутри, иначе он замерзнет насмерть. Зима 1944–1945 годов была непривычно холодной.