Леонид Юзефович - Самодержец пустыни

Именно в этом смысле следует понимать слова Унгерна о том, что “спасение мира должно произойти из Китая”.

Со слов моего деда Владимира Георгиевича Шеншева, преподававшего в КУТВе английский язык.

Отрывки из его “футурологической” статьи “Ныне и навеки” цитировал выходивший в Эрфурте нацистский журнал “Мировая служба” (1937, № 4/5) как доказательство глобально-преступных замыслов международного еврейства. Этот номер журнала я случайно обнаружил в РГВА, в папке с документами об Унгерне, но попал он туда, видимо, не случайно.

C.Л. Кузьмин считает, что эта “революционная” формула возникла в результате редактирования протокола красными.

“Киргизами”, как принято было в то время, Унгерн называл казахов.

Не исключено, что именно от него Унгерн впервые услышал об Анри Бергсоне, которого упоминал в беседе с Оссендовским. Незадолго перед Первой мировой войной Кайзерлинг и Бергсон, тогда тоже увлеченный буддизмом, состояли в интенсивной переписке.

“Глубокий фатализм привел его к буддизму”, – свидетельствует современник барона, знакомый с ним по Харбину.

Этот обед ургинцы с иронией называли “обедом четырех баронов”, имея в виду Тизенгаузена, Витте, Фитингофа и самого Унгерна.

К подлинному буддизму она никакого отношения не имеет и представляет собой типично теософское сочинение, спекулятивное и дилетантское.

Последняя фраза, видимо, неточно записана в протоколе допроса. По смыслу она должна звучать так: “Нет, воевать могут только религии с религиями”.

Ныне эта кожа (“тулум”) хранится в Национальном музее в Праге, но как она туда попала, мне неизвестно. Вероятно, после революции была вывезена кем-то из эмигрантов.

Эти восемь: Махакала, Цаган-Махакала, Эрлик-хан, Чжамсаран (Бег-Цзе), Охин-Тэнгри, Дурбэн-Нигурту, Намсарай, и Памба.

Наблюдение принадлежит Г.С. Померанцу.

Возникают любопытные ассоциации, если сопоставить это с наблюдениями их современника, монголиста Бориса Владимирцова: “Они (тантристы. – Л.Ю. ) мнят себя иногда свободными от общего морального закона; они уже вне круговращения бытия, живут здесь только кажущимся образом, и не от них зависит, что несчастным, заблудившимся в сансаре, их поступки порой представляются непонятными, дикими, даже грешными и безобразными”.

Эту параллель отметила и прокомментировала Инесса Ивановна Ломакина, замечательный петербургский монголист и писатель, автор двух книг о Джа-ламе.

Казакевич был расстрелян в 1937 году.

В издании 1993 года говорилось, что Джа-лама стремился основать собственное государство, “призванное стать зародышем будущей великой империи, которая, как мечталось и Унгерну, раскинется от Гималаев до Туркестана”. Это сильное преувеличение.

Возможно, литератор Борис Северов, в прошлом – летчик семеновского авиаотряда.

Лицо реальное, хотя в действительности Коленковский был командиром отряда броневиков, которые в августе 1921 г. атаковали конницу Унгерна в неудачном для него бою под Ново-Дмитриевкой.

Монголы приписывали ташуру магическую способность отгонять злых духов и вешали у входа в юрту в качестве оберега. Эта его функция тоже могла привлечь к нему внимание Унгерна.

Таких случаев было немного, по Князеву – два-три. Имена храбрецов неизвестны; Макеев хвалился, будто одним из них был он сам.

Пакет с этими вырезками я получил благодаря любезности сотрудницы ГАРФа Лидии Ивановны Петрушевой.

В годы НЭПа в ЧК-ГПУ существовал аналогичный порядок: наиболее ценные вещи убитых присваивали себе высшие чины или непосредственные исполнители, остальное через специальные магазины поступало в свободную продажу.

В издании 1993 года сообщалось, что Унгерн избавился от Ефтина “тем же способом, каким четыре года спустя Сталин устранил Фрунзе”. Я опирался на Волкова, писавшего, что Клингенберг уговорил Ефтина “сделать необходимую операцию – разрез мочевого пузыря, но “забыл” предварительно выпустить мочу, и старик умер от заражения крови”. Взятое Волковым в кавычки слово “забыл” предполагает сознательное убийство, но эта гипотеза маловероятна. Скорее всего, она была производным от всеобщей брезгливой антипатии к самому Клингенбергу. Его считали способным на все, в том числе на исполнение таких желаний Унгерна, которые тот предпочитал не высказывать вслух.

Монголы уважительно называли его “Холзын-нойон”, т. е. “лысый господин”. У редко лысеющих кочевников лысина ассоциируется с мудростью.

Точнее, это были краткосрочные казначейские обязательства. Широкого хождения они не имели. В 1922 году Народное правительство Монголии изъяло их из обращения, но полностью оплатило серебром.

В недавнем прошлом – министр труда в самарском правительстве КОМУЧа, в будущем – советский полпред в Лондоне. Он использовал данные проведенной монгольским правительством переписи, которые, видимо, за взятку получил у китайцев. Реально население Халхи было несколько большим – монголы, дабы избежать дополнительного налогообложения, скрывали подлинную численность своих семей.

В издании 1993 году это комментировалось следующим образом: “Точно так же Петр I, отобрав у шведов Орешек-Нотебург, переименовал его в Шлиссельбург – “ключ-город”. Там это был ключ к Прибалтике, здесь – к Монголии”. Аналогия неверна: монгольское слово “булак” означает “ключ” в смысле “источник”.

Чахарский князь Найдан-гун получил титул “вана” после взятия Урги.

Позже он присоединился к отряду Байкалова (Карла Некундэ), вместе с ним находился в осажденном белыми монастыре Сарыл-хурэ на западе Халхи, но не выдержал ужасов 42-дневной осады, сошел с ума и был зарублен бойцами Кайгородова.

“Вообразите, – пишет Волков, сильно, впрочем, сгущая краски, – сколько будет искалечено, загнано лошадей, если отряд в 300 всадников выедет таким образом из Урги хотя бы на Буир-Нор (32 уртона). Ведь им надо выставить 9600 лошадей!”

С.Л. Кузьмин считает, что такого письма не существовало, а Волков с большими искажениями пересказывает послание Унгерна к Богдо-гэгену от 19 июля 1921 года Однако в то время ни Волкова, ни Джамбалона в Урге уже не было.