Джемс Макговерн - Мартин Борман

Доктор Йозеф Геббельс отправился в свой кабинет, чтобы обдумать и написать свое «Приложение к политическому завещанию фюрера».

«Фюрер приказал мне, в случае падения обороны столицы рейха, покинуть Берлин и принять на себя руководство назначенного им правительства, — писал Геббельс. — Первый раз в жизни я должен категорически отказаться выполнить приказ фюрера… В обстановке всеобщего предательства, окружающей фюрера в самые критические дни войны, должен быть кто-то, кто останется с ним при любых условиях до самой смерти… Я окончательно решил не покидать столицы рейха, чтобы радом с фюрером закончить свою жизнь, которая не будет иметь для меня никакой ценности, если я не смогу отдать ее служа фюреру…»

Борман также решил оставаться с фюрером до конца. Однако он не собирался заканчивать жизнь самоубийством. Гитлер приказал ему выжить, продолжать заниматься политикой и руководить нацизмом. Именно этим и собирался заняться Борман.

На первом месте стоял вопрос устранения Геринга. Среди окружавшего его хаоса Борман нашел время, чтобы отправить телеграмму своим агентам в Берхтесгадене: «Ситуация в Берлине становится очень напряженной. Если Берлин и мы падем, то предавшие нас 23 апреля должны быть уничтожены. Исполните свой долг! Ваша жизнь и ваша честь зависят от этого».

К счастью для Геринга, его перевели из Берхтесгадена, о чем не знал Борман, и таким образом ему удалось избежать казни.

Затем Борман занялся проблемой доставки политического завещания Гитлера Деницу. Он вызвал своего личного адъютанта, прослужившего у него много лет, полковника СС Вильгельма Цандера и вручил ему копии документов с небрежно написанным пояснением: «Дорогой гросс-адмирал! Так как ни одна дивизия не смогла прийти нам на помощь и наше положение кажется безнадежным, фюрер продиктовал прошлой ночью прилагаемое политическое завещание. Хайль Гитлер! Ваш Борман».

Цандеру предстояло проделать рискованный путь в 200 миль пешком. Даже если бы он смог сделать это, что весьма сомнительно, путь занял бы по меньшей мере неделю. Тем не менее, Борман не передал Деницу новость о его новом назначении по рации, хотя мог легко это сделать. Это была первая в хитросплетении акций, предпринимаемых Борманом по отношению к Деницу.

Гейнц Лоренц из министерства пропаганды как представитель Геббельса также получил копию завещания и приказ пробиваться к Деницу. Третий пакет с документами был доверен майору армии Вилли Иоганнмейеру. Он получил инструкции доставить их недавно назначенному на должность верховного главнокомандующего фельдмаршалу Фердинанду Шернеру, группа армий которого, располагаясь в горах Богемии, еще не участвовала в боевых действиях.

Около полудня 29 апреля Цандер, Лоренц и Иоганнмейер покинули рейхсканцелярию. Перед отбытием Цандер позвонил Борману, чтобы попрощаться. Этот жест вызвал лишь раздражение по поводу того, что он еще не уехал, и ему было еще раз приказано немедленно отправляться в путь.

Цандер и Лоренц не смогли добраться до расположения Деница, как и майор Иоганнмейер к Шернеру. Но все трое посыльных умудрились проскользнуть сквозь расположение двух с половиной миллионов солдат русской армии, занявшей почти весь Берлин. Медленно пробираясь через леса, вдоль озер и рек, выйдя невредимыми из ряда переделок, они в конце концов добрались до центральной Германии. В этом районе, оккупированном британскими и американскими войсками, им удалось выдать себя за иностранных рабочих.

Цандер добрался пешком в родную Баварию. Сначала он отправился в Мюнхен, а затем, проделав сорок миль к югу, оказался в деревне Тагернзее, располагавшейся на берегу одноименного озера. Здесь были спрятаны его документы. Личный адъютант Мартина Бормана начал новую жизнь. Полковник СС Вильгельм Цандер стал баварским садовником по имени Фридрих-Вильгельм Паустин.

В бункере все говорило о приближении скорой развязки. В 2.30 30 апреля около двадцати человек обслуживающего персонала, в основном женщины, выстроились в гостиной. Из своего кабинета в сопровождении Бормана вышел Гитлер. Фюрер прошел вдоль выстроившегося в ряд персонала, на его глазах были слезы. Некоторым он пожал руку, другим сказал что-то невнятным голосом. Это была прощальная церемония, после окончания которой Гитлер вернулся в свой кабинет.

Что касается Бормана, который думал скорее о том, как выжить, нежели о смерти, то ему было чем заняться. Около 3.30 утра 30 апреля он отправил Деницу следующую радиограмму: «Ожидается еще одна измена. Согласно радиопередаче противника, Гиммлер сделал предложение о капитуляции через посредство Швеции. Фюрер ожидает от Вас немедленных и безжалостных действий по отношению к предателям».

За этой последовала еще одна радиограмма: «Дениц! У нас с каждым днем усиливается впечатление, что войска в Берлине бездействуют вот уже в течение нескольких дней. Все получаемые нами донесения проходят через Кейтеля, который искажает или замалчивает информацию. Фюрер приказывает Вам немедленно и безжалостно действовать против всех предателей. Борман».

К этому посланию, которое не содержало ни слова о назначении Деница, Борман дописал постскриптум, в котором, казалось, не верил в приближающийся конец: «Фюрер жив и руководит обороной Берлина».

Штаб гросс-адмирала Деница располагался в живописной деревушке Плен на берегу Балтийского моря. Дениц был озадачен посланием Бормана.

«Как я могу предпринимать «немедленные и безжалостные» действия против рейхсфюрера, у которого в подчинении находится вся полиция и СС?» — удивлялся Дениц.

Гиммлер действительно находится на северном побережье в окружении своих зловещих эсэсовцев. У гросс-адмирала и его персонала не было вооруженной охраны и не было полномочий, позволявших ему предпринять какие-либо действия против Гиммлера. Более того, Дениц ожидал, что именно Гиммлер станет главой государства и уже предложил рейхсфюреру СС свои услуги, если последний будет официально назначен на этот пост. «Мысль о том, что эта задача может быть поручена лично мне, никогда не приходила мне в голову», — вспоминал впоследствии Дениц.

Скромность Деница можно было легко понять. С 1912 года он всю свою жизнь отдал флоту: служил на подводных лодках в первую мировую войну и как признанный подводник был назначен главнокомандующим флота в январе 1943 года. Дениц не был рьяным нацистом, но он обожал Гитлера и преданно ему служил. Однако у него не было никакого опыта работы ни во внутренней, ни во внешней политике.

Гитлеру же этот неожиданный выбор преемника должно быть казался вполне логичным. Фюрер хотел, чтобы после его смерти война продолжалась, но он понимал, что вооруженные силы не стали бы сражаться под руководством партийных гражданских функционеров, таких как Борман или Геббельс. Однако офицер высшего ранга мог бы взять на себя руководство вооруженными силами. Но во главе люфтваффе и СС стояли предатели. К высшим офицерам армии Гитлер испытывал лишь презрение. Тем не менее относительно небольшой военно-морской флот вместе со своим главнокомандующим доказали свою эффективность и преданность. Кроме того, Дениц находился на территории, где он пока еще обладал свободой перемещения. Так почему бы не Дениц?