Василий Соколов - Избавление

Шатался трон. И молодой король решил предпринять шаг, чтобы этот трон не свалился. "Песня Германии, фюрера спета, хотя немецкие войска еще и под боком, стучат коваными каблуками по улицам Бухареста. Во дворце уже слышна дальнобойная артиллерия. Последнее слово за русскими, а значит, за коммунистами. На помощь англосаксов надежда плохая. Было время, теперь упущено. Что же нужно сделать, чтобы удержать корону? Уставший от военного режима народ, румынские коммунисты, демократы требуют в один голос: убрать диктатора Антонеску. И пока не поздно, я должен сместить его!" Так рассуждал король Михай. Утвердившись в этом решении, он замышляет с помощью королевской гвардии арестовать Антонеску.

...Нервно, как одержимый, поминутно вскакивал с кресла Ион Антонеску. И хотя верховный главнокомандующий и маршал чувствовал себя еще властелином, готовым, пусть и в мечтах, в мыслях, стереть в порошок любую румынскую персону, которая станет ему поперек дороги, тем не менее опасался, что и с ним так же могут расправиться. Его уже никто всерьез не считал за силу, говорили в открытую:

- Антонеску? Какой он премьер-министр! Так себе, дежурный офицер при немецком после Киллингере, не более.

Антонеску заискивал перед немецким послом, на депеши и звонки Гитлера отвечал поистине лакейской угодливостью. Разъедаемый ржавчиной мучительных предчувствий, он стал заговариваться и в припадке бессильного бешенства кому-то приказывал, на кого-то кричал, хотя никого и ничего не видел, кроме голых стен. Внушал себе: "События, пока они еще в руках, надо поворачивать резко. Не сумею управиться, все полетит прахом".

Было 23 августа. Антонеску принял таблетки немецкого производства, избавляющие от страха. Стал чувствовать себя бодрее, уравновешеннее.

Да, было 23 августа.

Антонеску доложили, что на этот день румынские коммунисты назначили в столице восстание. "Смутьяны, напрасно я их всех не перевешал, не сгноил в застенках сигуранцы", - зло пожалел Антонеску. Маршал сел в подаренный фюрером бронированный "хорьх" и под усиленной охраной укатил во дворец в Снагове. Тут его ждали министры кабинета, военные из генштаба, лидеры национал-царанистской и либеральной партий. Заседание премьер открыл без всякого вступления и сразу, как заждавшийся конь, перешел в галоп. Он ругал русских, которые воюют не по правилам, устраивают румынским войскам котлы и пропускают их, как через мясорубку, бранил румынских солдат и генералов, которые небоеспособны и, начиная с Дона, только и озабочены поисками скорого плена, сдаются целыми полками, дивизиями! Маршал Антонеску упрекал тех, кто проявлял в трудный час явное безволие и держал нос по ветру.

Заседание бурлило всю ночь. Под утро от усталости все обмякли, осоловели и с ломотою в голове, пошатываясь, начали расходиться. Маршал Антонеску тоже чувствовал себя дурно, но ему безотлагательно требовалось попасть к королю, подать на утверждение экстренные решения кабинета. Между прочим, и сам король срочно вызвал его нарочным во Дворец. Маршалу все-таки удалось вздремнуть. Во второй половине дня Антонеску в сопровождении многочисленной охраны проследовал во дворец. По пятам за ним направилась было и охрана, но ее бесцеремонно задержали такой же сильной королевской охраной.

Видя, что телохранителей не пропускают, Антонеску нахмурился, махнул рукой и, ничего не сказав, прошел в кабинет короля. В течение сорока пяти минут премьер-министр и верховный главнокомандующий маршал Ион Антонеску докладывал о ходе военных действий, о брожении внутри страны. Он не скрывал, что на фронте положение создалось критическое, тут же указал, какие меры предпринимает, чтобы остановить наступление советских войск на линии Карпат, укрепленного района Фокшаны - Нэмолоаса - Галац и приморской части Дуная.

Король Михай слушал его, сидя в пуховом высоком кресле. Слушал ли? Отсутствующим взглядом он смотрел на мундир маршала, дивясь, сколько золота и как много орденов и медалей на его груди. "За что бы, за какие ратные доблести?.." - недоумевал король, словно запамятовал, что сам же, своими указами отмечал дутые заслуги маршала...

За все сорок пять минут король ни единым словом не отреагировал на доклад. И это, наконец, заметил Антонеску. Он вдруг осипшим, невнятным голосом пробормотал:

- Если наметится реальная угроза прорыва новой линии фронта, то я не исключаю... допускаю возможность пойти на заключение перемирия с русским командованием... Однако на это я могу пойти с согласия Гитлера. Только с согласия Гитлера! - повторил он, обретя вновь голос.

Король Михай тотчас поднялся с высокого кресла и, пальцами перебирая витые шнурки аксельбантов, вышел. Маршал Антонеску остался в комнате и, как прикованный, стоял. Король увидел в приемной нужных ему людей и вкратце сообщил им о позиции, занимаемой диктатором. Королевский адъютант генерал Ионеску, поняв намек, нажал кнопку сигнала. Выдавливая на смуглом лице улыбку, король вернулся в кабинет. Ледяным голосом он объявил, что прислужники Гитлера ему не нужны, что Антонеску снят со своих постов и арестован. Не успел Антонеску и опомниться, как в кабинет ввалилась группа королевских солдат, арестовала и отправила Антонеску в бронированную комнату на втором этаже.

Именем короля под предлогом созыва совета короны вызвали по телефону во дворец и тут же арестовали военного министра, министра внутренних дел, главного инспектора жандармерии, начальника полиции города, всех, кто прислуживал Антонеску и германскому диктатору.

Решившись на этот смелый шаг, молодой, не нюхавший пороха король, однако, испытывал страх. Он знал, что в ночь с 23 на 24 августа в Бухаресте началось восстание. Теперь оружие повернуто против германских войск. Сквозь слуховое окно король улавливал частые выстрелы. Ему мерещилось, что с минуты на минуту вломится в кабинет немецкая солдатня и арестует его, короля...

Через несколько часов генерал-адъютант доложил, что прибыл германский посол фон Киллингер и просит аудиенции короля.

- Если просит, то введите, но не одного... Будьте и сами наготове.

Войдя (следом за ним вошли члены нового кабинета), германский посол какое-то время постоял, закусив губы. Лицо его сделалось пепельно-бледным и злобным.

- Где маршал Антонеску? - вызывающе бросил посол, глядя на короля исподлобья.

Король ответил, что Антонеску смещен. И тут же были представлены послу новый председатель совета министров и новый министр иностранных дел... Новый министр иностранных дел не преминул изложить германскому послу причины, вызвавшие выход Румынии из войны. Король Михай заявил, что, как Гогенцоллерн, он сожалеет о случившемся и что он просит передать германскому правительству его просьбу вывести немецкие войска из Румынии.