Фриц Питерс - Детство с Гурджиевым. Вспоминая Гурджиева (сборник)

Хотя было много разговоров об этих двух случаях – за и против – среди членов группы и других людей, знавших о Гурджиеве, ни один из них не создал ему каких-либо неприятностей ни с врачами, ни с властями.

Была, однако, одна история, которая причинила ему существенные неприятности и которая, в конечном счёте, сделала для него сложным пребывание в Соединённых Штатах и затруднила повторные визиты. Эта история, как и другие, была связана с женщиной. Как я помню, эта женщина – довольно молодая – встретила Гурджиева в Чикаго. Помимо интереса к его идеям, она очень увлеклась им как мужчиной. Он обсуждал её случай однажды в моём присутствии и сказал, что она была несчастной жертвой современного общества. Её плохо принимали другие люди из-за того, что она была внешне непривлекательна. Ей было сложно общаться, и её врождённая застенчивость вызывала у неё некоторые проявления, которые были неприятны другим людям. Гурджиев сказал, что это естественно, что она «влюбилась» в такого человека, как он, принявшего её с добротой и уважением. Хотя это будет сложно, но если он сможет поработать с ней лично несколько месяцев, он многое для неё сделает, и она будет автоматически расти из-за её увлечения им.

Основной трудностью в этой задумке было то, что семья молодой женщины считала её полуинвалидом и была против её общения с Гурджиевым. Несмотря на это, молодая женщина смогла вырваться от своих родителей и последовала за Гурджиевым в Нью-Йорк, где регулярно встречалась с ним и сопровождала его, как заблудшая овца.

Со временем она стала объектом насмешек для членов нью-йоркской группы, и было много недвусмысленных предположений о её отношениях с Гурджиевым. Многие, даже так называемые последователи, казалось, были только рады ухватиться за любые необычные отношения Гурджиева, как за хорошую тему для слухов и домыслов. Гурджиев заметил мне по этому поводу, что это очень глупая, но, как правило, неизбежная реакция людей против кого-то, кем они притворно восхищаются.

Хотя я ничего не знал о том, какими были эти отношения на самом деле, я знаю, что они были неожиданно и грубо прерваны появлением родственников этой женщины, которые начали обвинять Гурджиева в «аморальных сексуальных отношениях» с ней, и за этим обвинением последовало то, что её заперли в психушке.

До сих пор, из-за того, что не было никаких доказательств, подтверждающих обвинения, это всё было не очень серьёзным, хотя многие из нас беспокоились о возможных сложностях для Гурджиева в том, чтобы «заниматься медицинской практикой без лицензии» и из-за его статуса временно проживающего в Соединённых Штатах.

Однако после того как несчастная молодая женщина снова вернулась к своей жизни после недели заточения в клинике, тучи стали сгущаться. Из-за возобновившихся обвинений против Гурджиева – достаточно странных и раздутых его пылкими мнимыми последователями – он был арестован и помещён на Эллис Айленд на 10 дней. За это время я услышал все возможные обвинения в его адрес, словно разразился большой шторм из слухов и домыслов, а также все аргументы оппозиционной группы, которая поставила себе целью очистить его имя. Эта группа в конце концов, используя различные методы, одержала победу, но имя Гурджиева, насколько мне известно, никогда не было очищено полностью, и этот инцидент остался на нём чёрной меткой. В результате его пребывание в Америке было сокращено, и после его отъезда нью-йоркская группа оказалась расколотой на части.

Много лет спустя он упомянул этот эпизод и сказал, что он привёл к очень хорошему результату, поскольку послужил как шок, который отделил «зёрна от плевел» в его американских единомышленниках.

В один из многих визитов Гурджиева в Америку, как я помню, он очень часто ходил в кино. Он говорил, что ему, с его восточным темпераментом и характером, было очень сложно понять суть западной ментальности. Хотя многие западные люди утверждали, что фильмы представляют собой преувеличенные картины американской жизни и не показывают настоящую Америку, он с этим не соглашался. Активное физическое поведение, представленное в фильмах, было, конечно, преувеличено, однако основные побуждения – надежды, мечты и желания американцев – изображены очень точно. Гурджиев говорил, что только в фильмах общепринятое американское отношение, например, к сексу, показывалось именно таким, каким оно есть на самом деле. Он продолжал, что его утверждения, в любом случае, не могут быть оспорены, потому что интеллект создателей фильмов, очевидно, был таков, что они не могли ничего создать, но только скопировать – и порой исказить – ту жизнь, которой они, по его мнению, живут.

Когда Гурджиев развивал тему секса, показанную в фильмах, он говорил, что хотя секс изначально был только залогом воспроизведения и продолжения человеческого рода, совершенно очевидно, что он стал чем-то совсем другим, с тех пор как стал «цивилизованным» в Америке и где-либо ещё в западном мире. Секс, будучи по сути источником всей энергии, – и поэтому являясь потенциально неиссякаемым источником, например, искусства, – также стал для большинства людей не более чем наиболее возбуждающим развлечением из всех, известных современному человеку. Из-за этого энергия, которая была предназначена и могла быть использована для серьёзных и высоких целей, просто расходовалась, растраченная в неистовой погоне за удовольствиями. Хотя Гурджиев не осуждал другие цивилизованные привычки, он критиковал их с той точки зрения, что любая растрата была неправильной для человека.

Он намекал, что человеческие потребности в целом не были неким «извращением», как в случае секса. Потребность в еде, потребность удалять ненужные вещества из тела, спать и так далее сами по себе являются достаточно сильными. По сути, если конкретный человек имеет достаточно сильное желание пойти в туалет – или умирает от жажды или голода – никакая сексуальная неудовлетворённость не сможет взять над ним верх. Удовольствие от питья воды, когда действительно испытываешь жажду, конечно же, отличается от сексуального наслаждения, но имеет такую же силу. Извращённое понимание секса может быть успешно изучено и исследовано, и любое направление сексуальной силы в более творческие каналы, чем чистое удовольствие, будет полезной задачей для любого человека.

Люди часто спрашивали Гурджиева, как именно «искажён» секс, но он уходил от этих вопросов, как от незначительных. Искажение было искажением и не имело значения, какую форму оно может принимать – вопрос «хорошего» и «плохого» искажения не стоял. Секс, в общем, искажён всякий раз, когда служит для чего-то ещё, кроме основных намерений природы: творить детей и творить энергию, которая может быть использована для более высоких целей, чем физическое или эмоциональное наслаждение. Неправильное использование этой энергии в любом случае было пагубным.