Ронни Касрилс - Вооружен и опасен. От подпольной борьбы к свободе

«Никогда в жизни, — сказал один из наших товарищей, поражённый увиденным, — я не был в стране, где кофе, сигары, ром, революция и интернационализм столь крепки».

Мы с Модисе имели возможность обменяться опытом с членами Фронта национального освобождения имени Фарабундо Марти из Сальвадора, который рассматривался кубинцами как одно из наиболее творческих и самостоятельных партизанских движений. Они сражались против поддерживаемой США военной диктатуры и создали народную милицию, вооружённую самодельным оружием и дополняющую более высоко подготовленные партизанские подразделения. Эта милиция помогала более эффективно соединить партизан с массами. Такое сочетание различных форм борьбы очень заинтересовала Модисе и меня. Мы настаивали именно на таком подходе с учётом духа восстания, царившего в чёрных посёлках, и необходимости компенсировать несоответствие наших условий классическим условиями партизанской борьбы через укоренение вооружённой борьбы среди самих людей. Как сказал о своей маленькой, ровной стране Амилкар Кабрал из Гвинеи-Бисау: «Народ — вот наши горы».

Когда мы рассказывали о многих годах нашей борьбы в изгнании, это произвело впечатление на сальвадорцев. Руководитель их делегации, высокообразованный интеллектуал с усами в мексиканском стиле отдал должное упорству МК и сказал, что многолетний характер нашей вооружённой борьбы из далёкой заграницы, без «дружественных» границ был уникальным достижением. Он рассказал, что они только один раз направляли большую группу людей на подготовку за границу. Но поскольку возвращение их назад оказалось очень трудным, курсанты были деморализованы и, в конечном счёте, остались в качестве студентов в скандинавских странах.

Элеонора смогла прилететь из Лондона и присоединиться ко мне для очень редкого отпуска. После её прибытия мы присутствовали на официальном банкете, который давал Фидель Кастро в честь президента Мозамбика Ж. Чиссано, который сменил Самору Машела, погибшего в загадочной авиакатастрофе, к которой, как считали, приложили руку южноафриканцы. Пока мы с Модисе ждали своей очереди быть представленными Фиделю, одетому в военную форму, и его учтивому почетному гостю — Чиссано, я не мог отвести глаз от кубинского лидера.

Он был впечатляющей личностью с мощной и стройной фигурой. Когда мы пожимали друг другу руки и я приготовился к обмену приветствиями, внимание Фиделя было отвлечено Элеонорой, в этот момент приветствовавшей Чиссано, которого мы знали как молодого активиста в Дар-эс-Саламе в 1963-64 годах.

«А, так вы знакомы», — сказал Фидель и позвал своего официального фотографа, чтобы сделать групповой снимок. К сожалению, я так и не увидел этих фотографий.

Пока Модисе посещал южноафриканских студентов на острове Молодости, где при Батисте некогда сидел в тюрьме Фидель, мы с Элеонорой поехали в незабываемую четырёхдневную поездку по провинции Гранма. Эта область названа по имени яхты, с которой Фидель и его исходные силы высадились в декабре 1956 года, отплыв от берегов Мексики, где они были в изгнании. Нас сопровождал кубинский друг Анджел Далмао, который отвечал за связи с АНК в Анголе с 1977 года.

Далмао был родом из небольшого городка в провинции Гранма и именно он предложил эту поездку. Эта область была наименее развитой на Кубе, однако имела сильные революционные традиции. Именно здесь вождь коренного индейского населения Хатуэй вёл борьбу против испанских конкистадоров и был сожжён на костре после того, как отказался перейти в христианство. «Рай населён такими же католиками, как вы?», — спросил он своих тюремщиков. Когда те подтвердили, что это именно так, то его смелый ответ был: «Тогда это не то место, куда я хотел бы отправиться».

Мы высадились в столице провинции — небольшом городе Байамо. Именно здесь Отец нации Карлос Мануэль де Сеспедес, освободив своих рабов, поднял знамя восстания против правления испанцев. Я подумал о том, насколько иной была бы история Южной Африки, если бы бурские поселенцы последовали кубинскому примеру и объединились бы с коренным населением против британского колониализма. Возможно, именно католицизм сделал кубинских поселенцев, приехавших из Испании, в меньшей степени расистами, нежели буры-кальвинисты. Католики могут сжечь вас на костре, но они дают вам возможность стать одним из них, безотносительно к цвету кожи. В итоге население Кубы чрезвычайно перемешано и оно взаимодействует естественным образом.

Для тех, кто пытается умалить значение революции, Фидель Кастро является отклонением от «нормального хода истории». Но наша поездка показала, что его Движение 26 июля прочно коренилось в народе. Мы прошли по следам Фиделя и Че Гевары от места высадки с «Гранмы» до склонов Сьерра-Маэстры, где первоначальные партизанские силы укрепились и выросли. Мы пересели с вездехода на мулов и начали поход по крутым горным тропинкам через субтропический кустарник к командному пункту Фиделя в Ла Плата на высоте 1500 метров над уровнем моря.

Штаб Фиделя остался нетронутым — с его примитивными рабочими местами и жильём на приподнятых помостах в буше. Люк в настиле служил запасным выходом в случае тревоги. В густой листве на верхушке ближайшего холма располагалась радиостанция повстанцев, откуда они обращались к населению. Я узнал от нашего проводника, бывшего партизана, что горы служили укрытием для мятежных крестьян, боровшихся против плантаторов ещё до прихода Фиделя. Именно крестьянство было социальной базой, на которой росла повстанческая армия в Сьерра-Маэстре. Я вспомнил горячие споры в Лондоне в 60-х годах о теории Регис Дебри о том, что партизанское движение может вызвать общенациональное восстание без предварительной политической подготовки масс, начав с отдельных баз и расширяясь, как масляное пятно на воде. Личное знакомство с конкретными условиями плюс возможность изучить социальный контекст были полезнее книжных томов.

Я подумал о местности в Южной Африке. Поверхность наших горных цепей была голой и не имела таких лесов, которые покрывали Сьерра-Маэстру. Все районы страны были легкодоступными для сил безопасности. Там не было таких отдалённых районов, как здесь, на Кубе. Кроме того, у нас не было крестьянства в классическом смысле слова. Бантустаны занимали 13 % территории страны и они были легко управляемой пустыней. Фидель добился победы революции с той базы, на которой мы находились, за три года. Наша вооружённая борьба продолжалась, то усиливаясь, то ослабевая, с 1961 года. Однако Батиста был слабым диктатором по сравнению с мощным правительством в Претории. Единственное, что было общим у нас с кубинцами, так это решимость бороться. Я завидовал горной крепости Фиделя. Вместе с тем я чувствовал, что основная слабость нашей вооружённой борьбы заключалась в том, что мы не были связаны с сельским населением так, как Фидель, и не в полной мере представляли себе ту роль, которую оно могло играть. Мы проводили слишком много времени в Мапуту и Лусаке в спорах по поводу структур, вместо того, чтобы развивать связи с сельскими районами.