Анатолий Вишневский - Перехваченные письма

Из Парижа ужасные известия. Я очень обеспокоен о Шуре и всей его семье, не имеете ли о них известий, также о Котляре? Вы очень удачно выскочили из беды. О себе тоже беспокоюсь, с иностранными евреями теперь плохо обстоит. Я не апатрид, румынский гражданин; но все, конечно, висит на волоске.

О Кавказе не беспокойтесь: выдержат. И еще им наложат. В конечном результате этой мировой катастрофы у меня никаких сомнений нет. Хотелось бы только дотянуть до этого результата, а это будет трудно.

11 сентября 1942

Hôtel George

Anlus-les-Bains

(Ariège).

Chemin de la Grenouillère

Castelnan-le-Lez (Hérault)

Дорогие друзья, мы тут живем уже с 24 августа. Из Парижа уехали 2-го, 18 дней мы были там спрятаны, пока не удалось уехать.

Дорога была полна приключений, а после границы мы уже вообще не располагали собою, а жандармы. За месяц мы проехали несколько департаментов. В Ландах мы жили свободно в гостинице неделю. Оттуда нас увезли в Pau (Basses Pyrénées) и держали в полусвободной обстановке несколько дней и отправили в Camp de Gurs. Жили там 10 дней. Оттуда нас освободили и указали ехать сюда. Вздохнули свободно, опять гостиница, опять ресторан. Гуляем, но уехать отсюда нельзя.

Евреев здесь много (250–300), многих забрали (тех, что приехали после 36 года, в особенности немецких евреев). Поговаривают везде о чистке (голландцев и бельгийцев), тут на выбор все масти есть.

…Кругом горы, а в двух шагах от нас Испания. Это довольно гигантские шаги должны быть, ибо нужно перешагнуть через две горы, и это должно продолжаться часов 6. На одной из них вечный лед и нужна шуба. Но мы туда не собираемся, ибо испанцы выдают. Еще ближе к нам Андорра, но и они выдают. Я очень рад перекинуться с вами весточкой. Напишите, что у вас, ибо если бы мы получили откуда-нибудь сертификат d'hébergement [263]и разрешение из префектуры департамента, мы могли бы уехать.

22 сентября 1942

24 сентября будет месяц, как мы тут живем. Жаловаться нечего, тут даже такую вещь, как мясо, едят два раза в день… Читаем много, и скучно быть не может, стоит посмотреть кругом на горы и душа радуется. Из окна видна огромная гора, и утром, когда петух нас будит, самое большое удовольствие — смотреть, как медленно-медленно загорается верхушка горы от лучей восходящего солнца, и тогда с большой быстротой освещается уже вся гора.

Жалко, что все это отстоит от Anlus часа на 3 ходьбы, а потом уже начинаются испанские горы, и еще через час — первая испанская деревушка. Говорят, что испанцы набивают нашему брату морду и отсылают обратно или отдают немцам. Но верно ли это? Ибо рассказывают о случаях, когда они сажают в тюрьму на 15 дней, а потом оставляют вас спокойно жить в стране и дают бумаги испанские (carte d'identité).

10 октября 1942

Мои дорогие, вы, должно быть, уже знаете, что Бетя уехала от нас 24/9, а из Парижа 28/9. Дети в порядке. Слава богу, с детьми нам много помогла мадам Рампон. С 1-ого они ходят в школу. Маня нашла милую старушку, которая живет у нас и занимается хозяйством. Все пытаются нам помогать в нашем несчастье. Jeanne с детьми и матерью Шуры уехали вместе с Бетей. В субботу я вам отправил все то, что я смог достать для рисования, в Entraide [264]. Они не дали талонов на масло, а у торговца не было лака. (Entraide была закрыта несколько недель).

19 октября 1942

Дорогой Мишель, я, Степан и Борис поздравляем тебя с днем рождения. 6 лет — это серьезный возраст, ты должен хорошо учиться, побольше играй на пианино. Борис не хочет играть, а Степан, из духа противоречия, уверяет, что для него это самое большое удовольствие.

Скажи маме, что я буду писать о наших делах раз в 10 дней, первого, десятого и двадцатого каждого месяца. Я провел с Бетей в Co весь день 24 сентября, с 8 до 5 часов, когда за ними приехал автобус. Среди его пассажиров были Jeanne с тремя детьми. Малыш, которому уже 5 лет, меня узнал, он был в восторге от предстоящей поездки.

Наша новая старушка прекрасно справляется с хозяйством и хорошо готовит, а два раза в неделю приходит Маня.

4 октября 1942

Дорогая Ида,

Я только что получила ваше письмо и одновременно открытку от мамы. Вот что она пишет:

Мои дорогие, Майя, мое сокровище.

Мы здесь с четверга, нас увозят завтра, и мы не знаем, куда. Но мы уже не верим, что будет лучше. Майя, родная моя, я благословляю тебя самым глубоким моим благословением. Я храню твой взгляд в моем сердце, ты рядом со мной вместе с твоими братьями, и у нас нет большего желания, чем свидеться снова всем в мире и радости.

Нам разрешено послать только одну открытку, и я не могу написать всем. Сообщи сама новости обо мне, дорогая, родная моя доченька Маруся. Свяжись с мсье Граверо, 8 rue Mont-Louis, и сообщай ему время от времени твой адрес. Попроси у мадам Дельваль самое необходимое — одеяло и все, что она может тебе прислать.

Обнимаю тебя изо всех моих сил и со всей надеждой. Поцелуй от меня всех. Твоя мама, которая тебя любит как солнце и жизнь.

Сегодня утром приходила Яра. Она обещала написать Граверо, он, по крайней мере, сможет послать посылки. О, если бы вы знали, как я несчастна. Если бы только я могла быть с нею. Я сдала переходной экзамен, чтобы поступить в 6-й класс лицея. Когда я смогу написать об этом маме, она будет довольна, что меня приняли. Жан с мамой, он тоже мне написал:

Дорогая Майя,

Мы в Дранси, здесь большой дворец, горячая вода из-под крана, современные удобства, питание, прическа (меня постригли наголо) — и все бесплатно. В надежде увидеться снова, целую тебя, дорогая сестренка. Жан.

Еще я получила записку от мадам Дежан, матери друга Жана.

Вашу маму взяли в четверг 24/9. Мы хлопочем, мадам Дельваль и я, и попытаемся высвободить вашу маму и ваших братьев, если сможем. Держитесь, дорогая Майечка. Целую вас. Мадам Дежан.

Они очень милые люди. Мама румынская гражданка, хотя до замужества была полячкой. Но сейчас она румынка. Дорогая Ида, как вы мне советуете, я собрала все свое мужество, я понимаю, что должна держаться изо всех сил. О, если бы только Бог захотел вернуть мне маму, я бы все вынесла. Я прощаюсь, дорогая Ида, и благодарю вас за ваше милое письмо.

28 октября 1942

Бетя взяла с собой немного вещей, она думала, что вернется через несколько дней: 2 одеяла, немного белья, осеннее пальто, не взяла чулок. Место ее нынешнего пребывания неизвестно.

Время от времени я вижусь с Анной Присмановой. Шура в добром здравии, никаких новостей о его матери нет. У детей все в порядке, обычно мы ужинаем вместе, потом играем, и я читаю им перед сном.