Анатолий Вишневский - Перехваченные письма

Мадам Дюрасье всем хороша, ее единственный недостаток состоит в том, что она никак не принесет свои продовольственные карточки. Но вчера, наконец, она пообещала это сделать с 1-го ноября. Малыши ее любят и болтают с нею во время ужина (в полдень они едят в столовой школы).

Из записей октября 1942

Неожиданно для меня получила ваше письмо.

Я вас раньше не замечала или старалась не замечать — теперь вы есть. Откровенно говоря, человека с такими качествами, как ваши, я во всех, кого встречала, и в тех, кто были мне близки, искала, не находя. Но я от этих поисков, этих поражений душевных не устала еще настолько, чтобы теперь остаться глухой к вашему предложению, которого я столько лет напрасно ждала.

Я соглашаюсь у вас брать, научусь требовать у вас, а отдавать, платить за это буду детям. Я их люблю, мне кажется — они мои. Моим путеводителем будет образ Бети, духовной, моральной сестры моей, на которую иначе, как на часть себя, я не могу смотреть. Потому что она там лишена всего, я тут должна себя лишать многого. Много работая и чувствуя сильную усталость, при потребности отдохнуть не только не останавливаюсь, как я это делала раньше, но готова с новой силой еще больше работать. Нести физические тяжести, от которых только что болели плечи, поясница и руки, для меня вдруг становится легким при мысли, как счастливо бы она себя чувствовала на моем месте.

Я хочу дружить с вами, принимать от вас, давать вам и при этом наблюдать все свои действия в зеркале души Бети, которая все время передо мной, которая, я чувствую, также находится перед вами. Я молюсь день и ночь и буду молиться.

Еще раз перечитала ваше письмо. У моего Степушки повышенная температура, а я не с ним! Хочу сейчас же лететь к вам. Собиралась пойти сегодня ужинать с приятельницей к знакомым ее, это давно было условлено, обещано. Но мысль о том, что моя помощь может быть нужна вам, не дает мне покоя. Пишу им письмо, объясняю и еду к вам. Хорошо, что температура упала, но хочу его видеть, слышать его веселый смех и наблюдать его беззаботную шалость. До сих пор сердце сжималось от плохого предчувствия, но при решении к вам ехать сегодня все тучи рассеялись. Иду одеваться…

Мои щенки дорогие, я все время думаю о вас, готовясь к вашему завтрашнему приходу. Вы мне стали не просто близки, мне начинает казаться, что вы вышли из моего живота. Любовь к вам меня до того переполняет, что я всех люблю, она изливается на всех окружающих меня и даже на предметы. Я с большой любовью трогаю книги, словари… Сколько энергии у меня теперь, хочется горы опрокидывать, хочу быть сильной, чтобы вы все могли прочно опереться на меня. Сознание, что мое присутствие, моя заботливость, моя доброта кому-то нужны, заставляет меня быстро и бодро действовать. С счастливою улыбкою благодарю Бога за посланную мне такую глубокую моральную удовлетворенность.

Возвратилась только что от приятеля, где праздновали именины. Была слышна сильная стрельба, я спряталась на некоторое время в «абри» [266]. Когда затихло, продолжала свою дорогу. По приходе села к столу, чтобы взяться за уроки. Вдруг сильный звон в ушах. Я знаю, для того, чтобы перестало, я должна назвать имя того, кто в этот момент обо мне думает. Я назвала, и случилось то, чего до сих пор никогда со мною не случалось. Я ясно видела его глаза, рот, чувствовала близость его дыхания. Я знаю, ты так же, как и я, думаешь обо мне, нет, мне это не кажется, мы друг другу очень близки. Каждый из нас подсознательно понимает, что и физическая близость между нами неизбежна, но стараемся и просим у Бога, чтобы он нам помог, устоять перед этим искушением как можно дольше.

Несколько дней назад ты читал мне Плотина и возбудил во мне море воспоминаний, стремлений и надежд. Ты советуешь мне писать, я теперь уверена, с твоей помощью мне удастся создать что-то ценное. Своими вопросами ты помогаешь мне разбираться в моем прошлом.

Ты говоришь о своих недостатках, но те недостатки, которые и мне знакомы, в глазах любящей женщины переходят в достоинства. Ведь Бетя тебя, наверно, не бросила бы из-за этих недостатков, она в тебе видит идеального человека, и мне кажется, она права. Твой, по-моему, единственный недостаток, это что ты слишком прямой человек, что по характеру ты остался ребенком, а во всем остальном, в чем все мы остались детьми, ты ушел намного дальше нас.

Моя мысль чаще, чем мне этого хочется, с любовью уносится к тебе. Я от этого не страдаю, у меня нет чувства, что запрещено мне любить тебя, нет, мне, наоборот, кажется, если б Бетя знала, как сильно я тебя полюбила, она была бы рада. Я тебя люблю не для себя, а для нее. Только пусть она скорее придет.

Бетя моя прекрасная, моя сестра по страданиям, не хочу я его у тебя отнять, ты это знаешь, но он мне стал так близок, так близок, что я спрятаться хочу у него на груди, я чувствую его дыхание. Если он страдает, мучается физически от твоего отсутствия, если плоти его нужна женщина, я не хочу, чтобы он изменил тебе, я не хочу, чтобы он что-то твое отдал другой, пусть лучше он меня возьмет. Я смогу ему принадлежать и уйти, когда ты придешь, ты это знаешь. Я не смогу допустить, чтобы он был с другой женщиной, не хочу. Теперь молитва держит его, Господи, помилуй его, дай ему силы. Я вижу его целомудренным. Он мне стал так близок, что я его глазами многократно целую, когда он оборачивается ко мне спиною. Его взгляда я с самого начала избегаю из-за боязни, что прочтет он тайну мою. Я знаю, он и так читает во мне, но мысль разбираться в этом ему еще не приходила. Я слабее, когда его не вижу, но в его присутствии я сильна.

Он только что ушел. Я еще чувствую его пронзительный глубокий взгляд, он меня на мгновение всю как будто приласкал. Мне вдруг стало жарко, потом холодно. Бетя, дорогая, ты лишена этого счастья, ты не можешь любоваться бархатным спокойствием его взгляда. А что если он опять, то есть его тело — но ведь это он — если он опять попадет под влияние этой самки дактило! [267]Он говорит, она, остановив его, покраснела, побледнела, — а как меня всю в холод бросило при его рассказе! Заметил ли он, как мои руки дрожали, как я старалась крепко держать свою чашку с чаем, чтобы не провалилась она? Боясь, что он заметит мое внутреннее волнение, я села к нему боком, опустив голову, чтобы он ничего не прочел в моем взгляде.

Он ушел, но мысль, что скоро увижу его, дает мне столько энергии. Я хочу за ним ухаживать, любить его, прижимать его всего к себе, согревать до тех пор, пока Бетя возвратится, а потом я уйду, для меня настанет лунная, приятная, спокойная ночь, ночь. Я опять засну, по временам буду просыпаться, наверно тосковать, но опять засну или захлороформирую себя на время работой, чтением. Нет, я с легкостью уйду от него, я буду жить счастьем прошлых дней, прожитых вместе, и долго чувствовать ту сильную духовную теплоту, которую он сумел развить и поддерживать во мне. А в духовной теплоте будем продолжать жить и после все вместе. Нет, у меня разлада с Бетей не будет. Ведь она поймет, она знает и знала, что я его с первого же дня полюбила такою же любовью, как и она.