Иулиания - Он хотел жить и умереть странником. Воспоминания об иеросхимонахе Алексии

Было это в августе.

Высота гор в том месте – выше трех километров, лед там никогда не таял. Нет троп, нет, соответственно, людей. Дикая природа.

Мы пошли по вершине этой горы. С левой стороны от нас – пропасть, кажется, что бездонная, внизу – облака. Идти можно было только вверх, потому что другой дороги нет. Если станешь спускаться, заблудишься. Отец Василий рассказывал, что однажды они с братом уже кружили по этим местам, и долго не могли найти выход – попадали в тупики, где им дорогу преграждали то горы, то пропасти. Самое интересное, что совсем недалеко видны были речки, но подойти к ним было невозможно. Через два-три дня они стали чувствовать, что умирают от жажды.

Отец Мардарий, чувствуя, что им угрожает опасность, усиленно молился. Так, по его молитвам, отец Василий с братом остались живы…

В то время ежевика уже была спелой. Кустарники обычно вырастают до метра в высоту, а в горах она вымахала до двух с половиной метров. И мы, когда попали на эту дикую плантацию ежевики и увидели, что она такая крупная, вкусная, стали рвать и есть ее. Вдруг отец Василий говорит: «Не одни мы любим ежевику, и мишки хотят полакомиться». «Так, быстренько уходим!» – говорю я. И скорее-скорее оттуда. Не напрасны были наши опасения.

Батюшка рассказывал такую историю. Она произошла с кем-то из пустынников, которые видели медведя. Услышали, что идет лом кустарника, поняли, в чем дело, и давай удирать. Добежали до хребтика и стали наблюдать за тем местом, где оставили мешок с каштанами. Смотрят, это медведь. Подошел на задних лапах к их мешку, встал на четвереньки, обнюхал все вокруг. Отошел немножко в сторону и всеми четырьмя лапами начал активно и быстро рыть яму. Вернулся к мешку, взял его. Потом встал на задние лапы, держа мешок зубами, а передними лапами его поддерживал. Мешок получился у него через плечо, с ним и пошел вперевалку. На это смешно было смотреть. Потом положил мешок в яму, быстро зарыл его и стал замаскировывать: ветки подтаскивать и трамбовать. Все время ходил и оглядывался, видно, чувствовал запах человеческий, хотя пустынники были далековато. Если бы он увидел их, спастись было бы невозможно, потому что медведи не любят, когда узнают об их тайниках. Они поняли, что мешок с каштанами уплыл от них, и потихоньку-потихоньку – за хребтик, так и удрали.

В горы я шел все же не за экзотикой, а чтобы учиться у отца Мардария духовной мудрости. Батюшка всегда отвечал на мои вопросы. Они касались внутреннего духовного устроения: как бороться со страстями, как ту или иную страсть искоренить, как приобретать добродетели, разговаривали о своей воли и воли Бо-жией. При этом большой упор он делал на то, чтобы не увлекаться соблазнами своей гордыни.

Еще отец Мардарий говорил, что человека через глаза притягивает мир. Надо иметь большую осторожность. На что посмотрел, то и запечатлелось. Хочешь не хочешь, оно запомнилось и в голову лезет. На молитву становишься, а оно воздействует на твое сознание. Молитва человека, живущего мирской жизнью, очень отличается от молитвы пустынника, не соприкасающегося с миром. В миру – молитва рассеянная, впечатления прожитого дня могут всплывать и отвлекать человека от чистой молитвы.

Конечно, беседы с батюшкой тогда были для меня преждевременными. Рано для меня было это слышать, потому что он говорил о созерцательной молитве.

Прошло много лет. И сейчас я понимаю, насколько важны были для меня слова опытного старца. Конечно, я не знаю, насколько вообще можно говорить о таком. Меня интересовало не просто, как молиться, а как молитву творить сердцем. Батюшка мне рассказывал и об этом. И я уже знал после совета опытнейшего подвижника, как поступить в той или иной ситуации во время молитвы, чтобы не попасть в ловушку неправильного делания. Таких людей особой духовной закалки уже немного осталось.

Батюшка много внимания уделял тому, как свое сознание держать в смирении. Это очень не просто. Нужно знать, чем ответить во время молитвенного делания на разные состояния и помыслы. Отец Мардарий мне дал самые сокровенные советы на борьбу с моими различными помыслами. Конечно же, этот разговор и эти ночи я не забуду никогда. Также меня интересовало, где грань между суждением и осуждением. И батюшка мне предложил почитать на эту тему Св. Иоанна Златоуста. Я потом нашел и прочитал. С того момента у меня не было желания вмешиваться в действия других людей.

У одного из старцев я спросил:

– Как научиться не осуждать? Он ответил:

– На себя бы хватило времени, а что осуждать действия других…

А у кого времени не хватает на себя? У того, кто живет с Богом, исполняет Его заповеди и работает над собой? Человек, когда идет по дороге, оценивает сам, где он идет, а не смотрит на себя глазами другого человека. Надо свой путь видеть и понимать!

Вспомнил батюшка об одном пустыннике, который всем про свою смерть говорил:

– Батюшка, помолись, я завтра должен умереть. Я всю свою жизнь прожил беспечно, и вот наступил момент идти к Богу на Суд, а я не готов.

Мне так жалко его стало, я начал за него молиться. А отец Василий позже разъяснил: «Это Михаил, он каждый день живет, как последний, у него такой подвиг. К каждому подходит и говорит, что завтра умрет».

С ним жил отец Дорофей, с которым случилась трагедия: с моста на Келасури упал и разбился. Хотя отец Мардарий предупреждал его, что не надо туда ходить. Но отец Дорофей не послушался и пошел. И вот плод непослушания… Через Келасури был протянут висячий высокий мостик, который раскачивался. На уровне пояса был натянут канат-перильце, чтобы можно было держаться. В тот день был сильный туман и изморозь. Отец Дорофей шел по этому мостику, поскользнулся и упал в реку. Его нашли через два дня и похоронили около кладбищенского храма в Сухуми.

…Как-то мы с р. Б. Виктором приехали в горы и пошли в кельи к матушкам-пустынницам. Нас почему-то не встретили, что-то еще им помешало. Отнесли вещи в похоронку (тайник), в четырех километрах от пасеки. Груз был тяжелый, килограммов семьсот-восемьсот, а нас было трое. С нами был еще р. Б. Симеон. Мы с Виктором решили прогуляться, поискать кельи матушек, думая, что сразу их найдем. Хотя меня Василий предупреждал, что их найти невозможно. Рядом будешь проходить – и не увидишь. Они умели прятать свое жилье от всяких непрошенных гостей. Смотрим, тропиночка. Идем по ней, думаем – матушки проложили, а рядом еще одна тропинка. По одной из них пошли и вышли… к самой берлоге. В том месте обрыв крутой, а прямо у его подножия – хорошее, почти с метр, берложище. Смотрим – косточки всякие валяются, пух, мех, в общем, тогда мы поняли, чье это жилище, и давай удирать оттуда.

Интересные истории в горах происходили. У матушки Магдалины под порогом жила змея, и они друг друга не трогали. Матушка ее кормила, поила молоком, а змея за это ее не кусала, они друг друга жалели.