Николай Минаев - Нежнее неба. Собрание стихотворений

Этой клички не избудешь
Ты ни летом, ни зимой,
И за гробом даже будешь
Переметною сумой.

Еще нежней, еще интимней
Твои слова;
Деревья этой ночью зимней
Как кружева.

Мы медленно идем дорогой
Плечо к плечу,
И сердцем встретиться с тревогой
Я не хочу.

Пусть уплывают без возврата
За годом год,
Пусть я не тот, что был когда-то,
Я все же тот.

Пусть жизнь моя уже на склоне,
Но как всегда
Сияет Ригель в Орионе —
Моя звезда.

Кончена феерия:
С матерого борова,
Толщиною хворого,
Прозвище которого,
Извините, Берия,
Сразу очень здорово
Сбита фанаберия…
Тут вам не Либерия!

Все, что есть и будет незабвенно
Мне дано на склоне бытия
Лишь тобой… О, будь благословенна
Ты, любовь последняя моя!

Лишь с тобою снова стал мне ведом
Ритм как волны зыблющихся строк,
Ибо Муза за тобою следом
Вновь переступила мой порог.

Ты теплом мне отогрела душу,
Светом озарила полутьму,
И пока дышу я не нарушу
Клятвы данной сердцу своему.

Пусть все преходяще, все мгновенно,
Расставаясь с этим миром, вновь
Повторю я: «Будь благословенна
Ты, моя последняя любовь!..»

Для любви расстояния нет…
Нашу жизнь вспоминая былую,
Шлю тебе новогодний привет,
Поздравляю тебя и целую.

Я желаю тебе целый год
Красоваться душевною силой,
Быть здоровой, не ведать невзгод
И остаться такою же милой.

Одним желанием овеян
Тот и другой, бегут рысцой
В библиотеку Кривошеий
И с ним его приятель Цой.

Чтоб объяснить такое рвенье
Не надо много говорить: —
Нужны им книги не для чтенья,
Им захотелось закурить.

Сей поклонник литературы
И любитель изоискусств,
Вырывает из книг гравюры
И рисунки в избытке чувств.

Я не лезу в карман за словом
И скажу ему напрямик: —
Будь ты лагерным Третьяковым,
Но при этом не порти книг!..

И земля под снегом не дрожит,
И никто как будто не кусается,
Так чего ж все время опасается
Этот полутурок-полужид?

Молодчина крокодил,
Он нам очень угодил,
Поддержал нас и помог,
Запуская вилы в бок!

Вчерашний день был ярок
И солнечен с утра,
Московский твой подарок
Я получил вчера.

В нем масло и конфеты,
Баранки и мешок,
Конверты, сигареты
И даже ремешок.

Три пачки рафинада,
Сыр и карандаши,
Ну, словом, все, что надо
Для тела и души.

И нынче уж с рассвета
Жую я и курю,
И рифмами за это
Тебя благодарю.

Уж с утра с особым смаком,
Словно громовой раскат,
Раздается по баракам
Десятиэтажный мат.

Как бы в бешеном припадке,
Каждый каждому орет:
«Ах, ты мать твою в лопатки,
В глотку, в буркалы и в рот!..»

Мат потоком мутным льется
И струя его густа,
Беспрерывно раздается:
Трам-трам-трам-трам, тра-та-та!

И не только молодые —
В матерщине ловкачи,
Матерятся и седые
Усачи-бородачи.

Бросьте в ругани тягаться,
Пустозвоны-звонари,
Перестаньте матюгаться
От зари и до зари.

Сей добрый молодец пьян словно стелька, вдрызг,
На собственных ногах ему держаться риск,
Приходится ему пуская руки в дело,
Все стены обтереть собою на пути,
Стараясь голову на шее донести,
Чтоб как-нибудь она за землю не задела.

Когда у нас в день раза два иль три
Паленым пахнет – мы не в панике,
Готовы мы с любым держать пари,
Что это подгорают сухари,
Или Рассохины подштанники.

Встав от сна, в час утра ранний,
С освеженной головой,
Я к тебе, о, наш завбаней,
Обращаю голос свой.

Предвкушая наслажденье
Искупаться средь зимы,
Так сказать, в твои владенья
Раз в декаду входим мы.

В давке, холоде и гаме,
Совершая чудеса,
Мы кой-как, стуча зубами,
Обнажаем телеса.

Ноги как на тротуаре,
Краны бьют фонтаном и
Ощупью в белесом паре
Бродишь в поисках скамьи.

С потолка все время каплет,
Шайки долго не добыть;
Тут невольно словно Гамлет
Скажешь: «Быть или не быть?!.»

Я тебе пробарабаню:
За такую благодать,
То есть этакую баню, —
Баню следует задать!

Поэт, борец и патриот,
Он был бельмом в глазу царизма,
Но все меняется и вот
Его приветствует народ,
Идущий к свету коммунизма.

Он ночью отольет в свой старый котелок,
А утром говорит товарищу: «Милок,
Возьми, коль нужен он и пользуйся им, ибо
В нем суп жирнее и наваристее рыба…»

Впитав культуры аромат
И подкрепившись диаматом,
Вы вправе дать любому мат,
Но обложить не в праве матом.