Николай Минаев - Нежнее неба. Собрание стихотворений

231. И остальную дребедень
Уж кстати заодно!..»
– «Молитесь, братья, каждый день,
Живите праведно…»

232. – «О, венценосцы! У Дюма
Барон фон Де-Грие!..»
– «Коллеги, важно нам весьма…»
– «Смиренномудрие

233. По мненью, братья, моему
Оплот в скорбях мирских…
– «Чего приплёл сюда Дюму
Пороть – и никаких!!!»

234. Бесследно канул в вечность час,
А шум не умолкал,
Их благородный пыл не гас
И крепок был накал.

235. Но вскоре трефовый король,
Почувствовав озноб,
Нашел единственный пароль
Для входа в царский лоб.

236. Взмахнув как знаменем кнутом,
Гнусил он: «На Москву!
На этот дьявольский фантом,
В поход я вас зову!

237. Вы позабыли, братья, тут,
Я паки вам повем,
Что коммунисты всё растут,
Так значит прежде чем

238. Пытаться нам в ярмо загнать
И хамов и хамих,
Необходимо доконать
Совдеповцев самих.

239. Должны мы дружною волной,
Как братья во Христе,
Весь мир поднять на них войной,
И ночью в темноте

240. В крестовый выступить поход
И драться, скажем, ну,
Как дрался рыцарь Дон-Кихот
В Троянскую войну!..»

241. И он как некий чудодел,
Разлив такой елей,
Победоносно поглядел
На прочих королей.

242. Король, известно, паладин,
Поэтому в момент
Все согласились как один
На сей эксперимент.

243. Но менее чем через пять
Минут была иной
Картина: все они опять
Галдели как в пивной,

244. Или на ярмарке, где был
Заезжий балаган,
И шла продажа трех кобыл
С участием цыган.

245. – «Всех сухопутных и морских
И всяких прочих сил
Я вождь – и больше никаких!..»
Король бубен басил.

246. – «А вас назначить, это чушь!
Полфунта колбасы!
Вы – старикашки и к тому ж
Вы штатские – трусы!

247. В вас вместо крови кислый квас!
Вы все на волосок
Лишь от могилы, ведь из вас
Уж сыпется песок!

248. Вы в первую же из атак
Обмочитесь в штаны!
А я военных дел мастак,
Мне это хоть бы хны!

249. Я заберу на фронт с собой
Походную кровать,
И буду на коне весь бой
Со свитой гарцовать!

250. Я на войне как древний грек,
Герой и чародей!
Мать вашу сорок человек
И восемь лошадей!!!»

251. И зычно носом затрубя,
В экстазе, сам не свой,
Он закурил, закрыв себя
Завесой дымовой.

252. Но остальные короли
Вопили: – «Вот те на!..
Куда заехал?!. Ой люли!..
Игрушка что-ль война?!.

253. Из молодых да ранний он!..
И как ведь стал речист!..
Без полминуты Цицерон,
А на руку не чист!..

254. Ого, какой разгрыз орех!..
Какой отлил заряд!..
С суконным рылом – смех и грех! —
Полез в калашный ряд!..

255. Совсем генералиссимус!..
Почти что Чан Кай-Ши!..
Мол, грудь вперед, нафабри ус
И к славе поспеши!..

256. Нет, как учил писатель Пруст,
Тут надобен, милок,
Тот, у кого чердак не пуст
И варит котелок!..

257. Ему доверить нашу рать?!.
Признать в нем вожака?!.
Нам, слава Богу, умирать
Не хочется пока!..

258. Нет, мы уж лучше подождём!..
Он глуп и бестолков!..
Немыслимо с таким вождём
Свалить большевиков!!!»

259. И каждый мнил одно и то ж:
Что он – авторитет,
Что в полководцах он хорош,
А остальные нет.

260. Что будет всеми признан он
Немного погодя…
И вновь пошёл аукцион
На главного вождя.

261. А время мерно шло и шло…
Под эту канитель
Померкли звёзды, рассвело
И мыши скрылись в щель.

262. Уж некто в шапке набекрень
Как столб в воротах врос,
И, обещая ясный день,
Потрескивал мороз.

263. Уж заглянула к ним заря
В промёрзшее окно
И на носу секретаря
Оставила пятно.

264. Уж дворник действовал скребком
Вовсю, уж бланманже
В одной кастрюле с судаком
Прокисло и уже

265. Пролаял пес, пропел петух,
Прозвякал бубенец,
И пара самых стойких мух
Издохла наконец,

266. А короли на рандеву,
Не ведая преград,
Всё выясняли брать Москву,
Иль прежде Петроград?

267. Над всем командовать кому,
Чтоб верный был успех?
Кто выше прочих по уму
И кто практичней всех?

268. Как выгоднее наступать,
Молчком иль с трубачом?
Где нужно пушки покупать?
Какие и почём?

269. И сколько надо танков, чтоб
Прорыв решающ был?
И где ударить прямо в лоб,
А где во фланг иль в тыл?

270. Как поэффектней воскрылить
Для будущих веков?
И как друг с другом поделить
Страну большевиков?!.

271. Противясь выходу в тираж,
Потея и кряхтя,
Они вошли в чрезмерный раж,
Но все-таки, хотя

272. Всю ночь сидели короли,
Мозгами шевеля,
Так ни к чему и не пришли
Четыре короля

273. А, следовательно, мораль
Баллады такова: —
За январем всегда февраль
Идет и дважды два

274. Всегда четыре, а не три,
И воду не толочь
Не могут даже и цари
В рождественскую ночь!

273. Но, как сказал Марк Юний Брут,
Конец – всему венец,
А потому я точку тут
Поставлю наконец.

Я лишь воспоминаньями живу,
О прошлом памятью одною,
И хоть тебя не вижу наяву
Но образ твой всегда со мною.

От суматошной жизни вдалеке,
К тебе протягиваю руки,
А сердце беспокоится в тоске,
Страшась безжалостной разлуки.

Как прежде будь душе моей родна,
Росой любви мне в сердце брызни,
Ведь в целом мире только ты одна
Меня привязываешь к жизни.

Ты жирна и неуклюжа
С гривой крашеных волос,
Для тебя на свете мужа
Почему то не нашлось.

А тебе перевалило
Как-никак за шестьдесят,
Ведь и краска и белила
О годах твоих гласят.

Ты повсюду колобродишь,
Всем даешь дурной прогноз,
Всех ты сводишь и разводишь
И во все суешь свой нос.

Всех тебе царапнуть нужно,
Сплетни всем метнуть икру
Ибо где живется дружно,
Там тебе не по нутру.

Но всегда ты многократно,
Как индюк раздувшись вся,
То туда, а то обратно
Переметываешься.

И талантом и привычкой —
Сводня, сплетница, кума,
Ты прославилась под кличкой:
«Переметная сума!»