Борис Ванталов - Отрывки из Ничего

Да что говорить, достаточно вспомнить последнюю строфу (которую дурочка из «ПТЖ» выбросила во вступительной заметке к публикации «Девочки со 144 родинками») из стихотворения Лены Шварц «Ночь театра» (2007 г).

И осеняет озаренье

Мой мозг под чепчиком седин:

Актеров, нас, тут мириады,

А Зритель он всегда один.

Вообще с каждой написанной и прочитанной новой книжкой я все больше вкатывается в пространство стиха судьбы. Если раньше у него резонировали только книги, то теперь, в связи с возрастом, начинают резонировать и люди тоже. Это необозримое сверх-стихотворение прочитать невозможно, но можно услышать его гул.

Спасибо, Осип Эмильевич. Спасибо, Александр Александрович. Спасибо, Елена Андреевна.

Всем спасибо.

– Что такое стих-судьба?

– Это жизнь, воспринятая через ритм.

– Как эти ритмы передаются?

– Как вибрации.

– Все вибрирует?

– Все.

– Как узнать свой ритм?

– Никак.

– ?

– Надо жить и прислушиваться.

– К чему?

– К самому себе

– И…

– И выйти за пределы себя.

– Что это даст?

– Ты узнаешь свой ритм.

– И…

– Ритм ближе к абстракции, его передают через соотношение цифр, он пифагоричен.

– И…

– Ритм – это Рим срединного царства, расположенного между плотью и духом.

– Вибрации – это тропы-молнии?

– Да.

– Как по ним передвигаться?

– Надо самому стать вибрацией под смычком судьбы.

– И это будет стих-судьба?

– Да.

– А кто его прочтет?

– Твое Ты.

– И что?

– Ничто.

9.02.2011

На днях Кирилл Козырев рассказал восхитительную историю. Он гулял с Хоккой, и какой-то дедок, глядя на собачку, изрек: «Шустрый, как Ленин». «Вы даже не представляете, насколько вы правы!» – ответил ему Кирилл.

Я обещал занести эту историю в анналы.

– Сделано!

Еще вспомнилось. Ближе к полуночи Лена с Хоккой провожает меня до пересечения 5-й Красноармейской и Московского проспекта. На углу прощаемся. Мы подшофе. Хокка прыгает вокруг. Склоняюсь и целую его в крутой лобик и, еще не успев разогнуться, слышу негодующий возглас Лены «А меня?!»

11. 02. 2011

Сейчас (13 февраля) по «Эху Москвы» (хорошо, что рано встаю) прослушал (с 8.30 до 9) интервью Майи Пешковой с Юрием Кублановским по поводу «годовщины» смерти Лены.

Эта пискля Майя почему-то сказала, что Лена умерла 11 февраля. Да она еще месяц прожила!

Я прекрасно помню, что рассказывал ей, приехав домой вечером 23 февраля с дня рождения Сашки Горнона (а мы тогда условились, что буду звонить ей два раза в сутки, утром и вечером, проверять, жива ли), как какая-то дама лет тридцати вдруг пожелала познакомиться со мной, стоя рядом на эскалаторе. Учитывая скорбное обстоятельство болезни Лены, я не было расположено к полуночному флирту. Но это существо назойливо протягивало руку. Валентина, сказало оно. Я вынужденно протянуло ему свою. Оно вдруг склонилось над ней и быстро, как кошка, облизало кисть. Что вы делаете, изумилось неприятно пораженное я.

А священникам-то каково…

Господи, Лена тогда еще говорила.

А Кублановский рассказывал все вроде бы правильно, но как-то пошловато. Он произносил слово «чудо» вяло, приземленно.

И дело тут не в пафосе, а в тайне, которой была Лена. Может быть, она была не совсем человеком, не совсем женщиной, не совсем поэтом.

Она была чем-то б?льшим.

Она была тайной.

13.02.2011

На той неделе позвонил Саша Горнон и сказал, что умер Абрам Юсфин. Он был на панихиде в Союзе композиторов. Я хорошо помню этого музыковеда с коровьим колокольчиком на шее. Однажды у меня на Исаакиевской мы записывали на плохой магнитофон что-то совместное, авангардное, еще и с моим малолетним сыном Левой.

…Где теперь эта запись?

Еще он вступил третьим (по русскому обычаю) в переписку Натана Эйдельмана с Виктором Астафьевым по еврейскому вопросу

…Кто теперь об этом помнит?

... А тогда все читали, кипели.

Фуета фует.

…Однозвучно звенит колокольчик.

21.12.2011

Где-то прочитал, как некоего человека спросили, а вы не стали под старость верующим? Он ответил: Слава Богу, нет.

Этот оксюморон вдруг пробудил во мне вопрос, который удивил своей новизной. В я его еще не возникало.

А верит ли Бог в меня?

То есть, что мое я для Него?

Как это, сказал Беккет.

Или пошутим с Гете, – страдания солнечного зайчика.

Можно еще вспомнить репризу клоуна Олега Попова.

В «Письмах в Сигейск» (книга писем Н.И. Харджиева к Сергею Сигею) Николай Иванович нечаянно роняет определение: «Поэт – существо крестовидное».

И я недавно поняло его буквально, как схему, как чертеж.

– Горизонталь – это обычная человеческая жизнь, которую переживает каждый. А вертикаль, перечеркивающая эту обыденность, отражает метания (корчи) духа, земные корни и небесную крону.

Кроме всеобщих рождения и смерти, поэту надо вынести в себе дихотомию твари и ангела.

Его опыт парадоксален.

Он уже никогда не жив.

Он еще никогда не мертв.

Его крест пульсирует.

Поэт четырехмерен.

Шарман, шаман!

Сумеет ли я переплыть эту толстую тетрадь-книгу. Чистых страниц пока еще больше, чем исписанных.

Хождение за три моря.

«Утром три».

Тригонометрия ментальных блудней.

Мозги на пенсии.

Я-беда

22.02.2011

Сюжет для небольшого рассказа: я просыпается и не обнаруживает себя.

Ты есть то.

Тат твам аси.

Как представить эти цепочки молекул, что образуют наше тело.

Они движутся.

Идем дальше. Созерцаем с Демокритом атомы.

Они движутся.

Потом электроны в атомах.

Они тоже движутся по орбитам.

Все в этой матрешке нас движется.

И в матрешке всего (земля, солнечная система, галактика и т.д.) все движется.

Этим большим вальсом дирижирует Штраус. Это я читаю огромную книгу Жака Ле Ридера. «Венский модерн и кризис идентичности» (СПб, 2009).

Лене не задолго до смерти некий целитель, когда-то подвизавшийся в БДТ, тоже велел вращать блюдечко.

Коловращение жизни.

– Как смерч.

Смерч смерти.

Какие тебе еще полеты нужны, Катерина?!

«Ах, как кружится голова, как голова кружится».

– Выходит, что все…

– Завихрения завихрений.

– Экая хреновина.

– Нет, это балет.

– И Ницше любил танцы.

– И дервиши.

– «Танцующий Давид»!