Моисей Губельман - Лазо

Белогвардейцы жестоко избили Мишу, но ничего от него не узнали. Поощряемые своими хозяевами, японскими офицерами, белогвардейцы решили пытками добиться необходимых им сведений. Два офицера приступили к «работе», остальные наблюдали, став полукольцом.

— Сколько партизан? Где они? Что решили делать? — выворачивая руки Попову, спрашивали по очереди бандиты. — В каком месте находится штаб Лазо?

Комсомолец молчал.

Мучители загоняли Мише Попову иголки под ногти, выворачивали ему ноги, кололи шилом. Испытывая невыносимые страдания, напрягая последние силы, комсомолец не отвечал на вопросы палачей.

Крестьяне, согнанные белыми на «допрос» Миши, с ужасом смотрели на дикую расправу. Еще совсем недавно, несколько дней назад, Миша Попов вместе с их дочерьми и сыновьями плясал, веселился, пел. Крестьяне бросились на колени перед офицерами, умоляли их прекратить пытки.

Разъяренные железной волей юного партизана, который так героически переносил весь ужас чудовищных истязаний, офицеры посоветовали генералу Смирнову испробовать излюбленное японскими интервентами средство — раскаленные шомпола.

Полуживой Миша твердил:

— Ничего вам, палачи, не скажу. Да здравствует Ленин! Да здравствуют большевики! Да здравствует Лазо!

Белогвардейцы, так и не получив от Попова никаких сведений, замучили его насмерть.

Часть партизанских отрядов стягивалась к деревне Молчановка, расположенной в узком конце Сучанской долины, замкнутой впереди труднопроходимыми хребтами Сихотэ-Алиня. Как только партизаны отошли, Сучанская долина была занята интервенционными войсками и белогвардейцами.

По решению командования партизаны должны были двинуться через перевал в Никольск-Уссурийский, Спасский и Иманский уезды.

Скрытые агенты интервентов и кулаки распространяли среди партизан слухи о том, что белогвардейцы якобы обошли революционные войска с западной стороны долины и сжимают партизан в смертельном кольце. Лазо заподозрил провокацию и с группой бойцов отправился обследовать хребет. С тревогой ожидали партизаны командующего. «Неужели все пути отрезаны?» Возвращение Лазо рассеяло их тревогу.

— Тайга свободна от белогвардейцев, — сказал Лазо. — Не только японцам не пройти через хребет, но даже и нам, партизанам, будет трудновато.

Распределив запасы продовольствия и патроны, бойцы разбились на мелкие отряды и двинулись по тайге и долинам Улахэ и Сандагоу.

После занятия Сучанской долины интервентами Сергей Лазо не мог там оставаться. Итти во Владивосток тоже было опасно: все пути на этом направлении заняли интервенты и белогвардейцы. Лазо двинулся с небольшим отрядом на запад, в Анучино, где находился временный Военно-революционный комитет Приморской области.

В пути Лазо тяжело заболел и в Анучино явился в очень плохом состоянии. Революционный комитет обязал его прежде всего полечиться в лазарете.

Лазо вместе с несколькими ранеными товарищами отправился в лазарет, который был переброшен вглубь тайги: в районе Анучино шли бои. Революционный комитет дал Лазо имевшуюся у него единственную лошадь. Но в пути Лазо уступил ее раненому партизану, а сам, едва передвигая ноги, поплелся пешком. Найти лазарет на условленном месте не удалось: врач, заслышав гул горных орудий, треск пулеметов и, винтовок, перевел его в другое место — в долину Сандагоу.

Изнемогая от усталости, прокладывая тропки среди непроходимых зарослей, Лазо и его спутники бродили, по тайге в поисках лазарета двенадцать дней. Шли медленно, наугад. В пути один из раненых, молодой партизан, умер. Четыре дня больные питались одними лепешками, но скоро и их не стало: вышла мука. Убили лошадь, ели конину без соли. Но кончилась и конина. Последние дни единственным продуктом питания были листья дикого винограда и разные коренья. Наконец добрались до небольшой деревни Табахеза. Оставив там раненых на попечении учительницы и сообщив в Чугуевку военному комиссару о необходимости устроить их, Лазо отправился на дальнейшие поиски лазарета.

Местонахождение лазарета Лазо знал по двухверстной карте, и с помощью компаса он надеялся легко его найти. Но это оказалось не так просто. В тайге малейшее отклонение от ориентира может завести в такие дебри, из которых выбраться очень трудно.

Еще двое суток скитался Лазо по лесным чащам, ночуя под открытым небом. Как-то, проснувшись, он увидел в нескольких шагах от себя свежие следы тигра. Отчаявшись найти лазарет, Лазо повернул обратно. Встретившийся связист-партизан указал ему путь к лазарету: он находился почти совсем рядом, всего лишь в одном километре.

В своих воспоминаниях находившийся в то время в лазарете партизан Лев так рассказывает о приходе Сергея Лазо:

«В один из теплых августовских дней из нашего шалаша мы увидели внезапно выросшую на тропинке высокую фигуру человека с винтовкой и походным мешком за спиной. Когда он подошел ближе, у наших караульных вырвался крик изумления:

— Лазо?!

Мы знали, что Лазо должен был в это время находиться в Анучинском районе, верст за сто от места нашей стоянки… Я с интересом присматривался к человеку, имя которого гремело по всей тайге. Вид у Лазо был ужасный. Лицо его отекло от развившейся болезни почек; к тому же оно было поражено экземой. Ноги до того распухли, что потеряли свою форму. Лазо едва шел, шатаясь от усталости. Мы предложили ему место в нашем шалаше…

Приход Лазо внес свежую, бодрую струю в жизнь раненых и больных, находившихся в таежном лазарете. Сам тяжело больной, он помогал в уходе за ранеными, в минуты уныния ободрял падавших духом. А надо сказать, что наше положение было поистине печальным. Наши съестные припасы заключались всего в одном мешке черной муки и мешке картофеля. Ощущалась острая нужда в медикаментах, перевязочных материалах. Изнуренные от медленно залечивающихся ран и плохого питания, отрезанные от всего мира, в постоянной опасности быть открытыми японскими или колчаковскими отрядами, которые уже давно разыскивали наш лазарет, мы настроены были очень мрачно. Не унывал лишь один Лазо. Часто среди угрюмой таежной тишины звучал его голос. Лазо говорил о великих задачах русской революции, ее трудностях и грядущей победе.

Выздоравливающие раненые выписывались и уходили: кто в город, кто в зимовье партизан. Никто из нас не мог указать тропу или дорогу, дающую возможность обойти врага, но Лазо и тут был как дома:

— Не забудь, товарищ, пройти вниз по ручью до старой китайской фанзы. Там будет кладка. Дальнейший путь советую продолжать ночью.

Лазо знал, что всякие мелочи имеют громадное значение в жизни таежника-партизана. Он с гордостью называл себя опытным таежником. В своем мешке Лазо носил все предметы, необходимые таежнику: лопатку, топорик, котелок, веревку, немного крупы, сухарей, ножик, там же были у него и изолированные от сырости спички.