Роберт Шнакенберг - Тайная жизнь великих писателей

Была ли одна из любовниц пожилого Уэллса советской шпионкой? Некоторые историки называют графиню (по первому браку) Муру Будберг (Марию Игнатьевну Закревскую-Бенкендорф-Будберг), с которой Уэллс завел интрижку в начале 1930-х годов, «красной Матой Хари».

Они утверждают, что, кочуя из постели одного видного европейского богача к постели другого, она выполняла тайные задания большевиков. Прикрываясь их жарким романом, двадцатисемилетняя Будберг бесстыдно использовала писателя, которому на тот момент перевалило за шестьдесят, чтобы подобраться к его связанным с политикой друзьям. Она даже организовала встречу Уэллса с главой Советского Союза Иосифом Сталиным, которого Уэллс описывает как самого «откровенного, непредвзятого и честного» человека из всех, кого он знал. В один прекрасный день до писателя наконец дошло, что им играют как пешкой, однако, охваченный страстью к непокорной аристократке, он был не в силах разорвать их отношения. В конце концов Мария забеременела и вынуждена была сделать аборт — этот иронический поворот судьбы укрепил веру Уэллса в контроль над рождаемостью.

Имена писателя Герберта Уэллса и режиссера Орсона Уэллса навсегда останутся неразрывно связаны, и не только из-за того, что звучат они одинаково. Радиопостановка романа Г. Уэллса «Война миров», осуществленная в 1838 году О. Уэллсом, повергла всю Америку в панику и сделала малоизвестного театрального режиссера звездой. Герберт Уэллс, по свидетельствам современников, остался не очень-то доволен трактовкой своего произведения и последовавшей шумихой, однако через два года, когда они все-таки встретились в городе Сан-Антонио, штат Техас, писатель заметно смягчился. Герберт Уэллс приехал туда, чтобы выступить перед представителями Американской ассоциации пивоваров, а по пути остановился, чтобы уточнить дорогу — и у кого бы, вы думаете, он спросил? — у Орсона Уэллса. Они провели в обществе друг друга целый день, а позже обсудили постановку «Войны миров» в совместном интервью, данном радиостанции KTSA. В итоге эта странная парочка запросто нашла общий язык, и, если Орсона и обижало, когда Герберт снисходительно называл его «своим юным однофамильцем», виду он не подавал.

Уэллс считался интересным собеседником, хотя, если судить по рассказам очевидцев, в это довольно сложно поверить. Английский писатель Чарлз Перси Сноу вспоминал, как однажды они с Уэллсом выпивали в баре при одной гостинице, и вдруг их разговор зашел в тупик. Тяготясь повисшей паузой, Уэллс задал самый несуразный вопрос, какой только мог: «Сноу, вы когда-нибудь подумывали о самоубийстве?» Сноу на секунду задумался, а потом ответил: «Да, Герберт, подумывал». — «Вот и я тоже, — подхватил Уэллс. — Но если я пойду на это, то только после семидесяти». На момент разговора Уэллсу уже стукнуло семьдесят.

В другой раз Уэллс поставил в тупик не кого-нибудь, а знаменитого Пелэма Гренвила Вудхауза, создателя Дживса и Вустера. Уэллс ни с того ни с сего вдруг сообщил: «Мой отец был профессиональным игроком в крикет». «Если кто-нибудь знает достойный ответ на такую фразу, — вспоминал позже Вудхауз, — пожалуйста, сообщите его мне. Я хотел было сказать: «А у моего были седые усы», — но сумел выдавить только: «О… а…», — и перевел разговор на другую тему».

Когда Уэллс не был занят светскими разговорами, он воровал чужую одежду, причем в самом прямом смысле. Как-то раз после вечеринки в Кембридже Уэллс вернулся домой с чужой шляпой. Она настолько ему приглянулась, что он решил забрать ее себе, отправив прежнему владельцу (чей адрес был написан на пришитом изнутри ярлыке) письмо: «Я украл вашу шляпу. Она мне понравилась. Теперь она будет у меня. Каждый раз, заглянув внутрь, я буду думать о вас… Снимаю перед вами вашу шляпу!»

КОГДА ГЕРБЕРТ УЭЛЛС БЫЛ СВОБОДЕН ОТ НАПИСАНИЯ ФАНТАСТИЧЕСКИХ РОМАНОВ, СТАВШИХ КЛАССИКОЙ, ОН ПРИДУМЫВАЛ ПЕРВЫЕ НАСТОЛЬНЫЕ ВОЕННЫЕ ИГРЫ. КАК НИ СТРАННО, ПРИ ЭТОМ ОН СЧИТАЛ СЕБЯ ПАЦИФИСТОМ.

Для пацифиста Уэллс слишком уж любил войну, точнее, играть в войну. Он всю жизнь с удовольствием играл в оловянных солдатиков и даже написал на эту тему две книги: «Напольные игры» (1911) и «Маленькие войны» (1913). Вторая была опубликована накануне Первой мировой войны и считалась первым внятным и доступным пособием по такому способу проведения досуга, как игры в войну. Он первым предложил систему игры, при которой игроки в качестве фишек могли использовать покупных игрушечных солдатиков. Благодаря этому вкладу Уэллса и по сей день называют «отцом миниатюрных военных игр».

Так как же пацифизм сочетался в Уэллсе с любовью к играм в войну? Он сам утверждал, что военные игры сделали его даже ббльшим пацифистом, потому что когда он сравнивал свою тактику с действиями настоящих генералов, последние неизменно оказывались в его глазах шутами, причем некомпетентными. Уэллс откровенно опасался за будущее Британии, если она окажется втянута в реальные боевые действия. Первая мировая война, в ходе которой Британия потеряла 900 000 человек, довольно скоро доказала, что он не ошибался.

В 1925 году Уэллс оказался замешан в деле о плагиате. Малоизвестная канадская писательница Флоренс Дикс обвинила писателя в том, что он в своих произведениях использовал фрагменты ее неопубликованных рукописей. Проблемы начались в 1920 году, когда Дикс прочитала рецензию на книгу Уэллса «Очерк истории». Этот двухтомный труд обладал неким туманным сходством с мировой историей в изложении самой Дикс — ее книга именовалась «Паутина мирового вымысла». Произведение Дикс больше года пылилось в куче неразобранных рукописей американского издательства «Макмиллан энд компани», где публиковался и сам Уэллс, и было это в то самое время, когда Уэллс писал свой труд. Внимательно осмотрев свою отвергнутую рукопись, Дикс обнаружила, что бумаги были потрепаны, будто их неоднократно читали и перелистывали, к тому же и в структуре подачи материала обнаруживалось значительное сходство — хоть сейчас подавай в суд! Однако Дикс колебалась. Последней каплей послужило то, что другие издатели стали отвергать ее рукопись, потому что она, дескать, слишком похожа на книгу Уэллса. Разгневанная Дикс обратилась в суд, обвиняя Уэллса в «литературном пиратстве», однако у старой девы из Торонто было мало шансов одолеть всемирно известного писателя. Она проиграла дело, но ее упорные поиски справедливости вдохновили многих других женщин-писательниц, на которых традиционно мужской писательский мир поглядывал свысока.