Тоти Даль Монте - Голос над миром

Проснувшись утром, я с ужасом увидела, что лицо мое побагровело и вздулось еще хуже, чем после памятного коктейля из устриц.

Что делать? Прежде всего срочно вызвать врача, а затем просить перенести спектакль на другой день. Как я могла выйти на сцену в таком ужасающем состоянии? К тому же мне становилось все хуже. Приехавший врач без труда поставил диагноз — отравление фальсифицированным вином. Этот нектар, амброзия, эликсир бодрости был сделан из чего угодно, но только не из винограда.

Этот случай послужил мне хорошим уроком на будущее. Все остальное время моего пребывания в Соединенных Штатах я строго придерживалась «сухого закона».

Я избороздила Северную Америку вдоль и поперек, пела в самых крупных промышленных центрах и в провинциальных городках, проехала на поезде, в машине, на пароходе тысячи километров. Эта огромная страна неизменно поражала и даже слегка пугала меня своим динамизмом, энергией, баснословным богатством и бешеным ритмом жизни.

Иногда эта вечная спешка и беспрестанная смена впечатлений вызывала у меня головокружение. И именно в этих шумных американских городах я нередко испытывала щемящее чувство одиночества.

Мне навсегда запомнились грустные серые сумерки, когда я одиноко сидела в четырех стенах моей комнаты в нью-йоркской гостинице «Балтимор-отель». Меня вдруг охватила тоска по милой Венеции, тихому Пьеве ди Солиго, по родным, друзьям, которых я не видела уже несколько месяцев, и я… расплакалась. Не в силах больше выносить это одиночество, я вышла из комнаты, села в лифт и спустилась на людную, в огнях реклам, авеню. Неподалеку находились универсальные магазины Дэвиса.

Я зашла в один из них, купила огромную куклу с длинными темными косами и большими голубыми глазами. Вернувшись в гостиницу, я положила куклу на кровать и сразу почувствовала себя не такой одинокой.

Кроме Австралии и Соединенных Штатов Америки я совершила три поездки по Южной Америке. И каждое из этих путешествий было рискованным предприятием. Основным средством передвижения были тогда поезда и пароходы. Самолеты в то время не отличались надежностью, и к их помощи прибегали довольно редко. Путешествие в Южную Америку (Бразилия, Уругвай, Аргентина, Чили) длилось целый месяц.

Зарубежные певцы получали в этих странах высокие гонорары, ибо весьма многочисленные ценители музыки, среди которых было немало итальянских эмигрантов нового и старого поколений, до фанатизма любили оперу.

После выступлений в Сан-Паоло, Буэнос-Айресе, Монтевидео, Сантьяго, где повсеместно можно услышать итальянскую речь и даже наши диалекты, я нередко бывала растрогана до слез. Мы несли сотням тысяч итальянцев голос их родины.

Среди итальянских певцов не было ни одного, кто не мечтал бы приобрести на заработанные деньги какие-нибудь драгоценности, в особенности бриллианты. Ведь стоимость их в Южной Америке была куда ниже, чем в Европе и на других континентах.

Купленное мною во время первого американского турне кольцо с двумя бриллиантами доставило мне много радости. Помнится, я внезапно просыпалась ночью, открывала футляр и при свете лампы любовалась сверкающими камнями. Потом мне захотелось большой, красивый бриллиант, такой же, как у Розы Раизы и Габриэллы Безанцони. Мое желание сбылось во время третьего турне по Южной Америке.

В самом начале гастролей в Буэнос-Айресе я отправилась к одному из самых знаменитых ювелиров на Calle Florida. [10] Улица Флориды (испан.). Со мной были Пертиле, Галеффи и Лаури-Вольпи, который купил чудесный голубой бриллиант для своей жены. Я же не могла оторвать глаз от огромного бриллианта, весившего целых восемьдесят гран. Цена его была сносной, но мне она казалась фантастической, так как я не имела таких денег. Я умирала от желания приобрести этот бриллиант, но не решалась купить его, ибо не могла тут же, немедленно заплатить всю сумму.

Однако Пертиле, Галеффи и Лаури-Вольпи настаивали. Уговаривал меня и сам ювелир, привыкший вести дела с итальянскими певцами. Он знал, сколько мне еще предстоит концертов и каковы мои гонорары.

Слава Тоти Даль Монте была тогда в самом зените, моя популярность росла от спектакля к спектаклю, так что мне не приходилось волноваться.

В конце концов меня уговорили, и я взяла бриллиант. После каждого выступления я пунктуально делала очередной взнос за него и в конце концов благодаря своим каденциям и «ми-бемолям» сумела уплатить весь долг.

Покупка этого бриллианта казалась мне чудом, прежде я и мечтать не смела, что стану обладательницей такой драгоценности.

Помню последнее выступление в битком набитом зале театра «Колон», где я пела в «Риголетто». Энтузиазм зрителей достиг такого накала, что со стороны можно было подумать, будто все они в лихорадочном жару. В последнем действии, в драматической сцене смерти Джильды, Галеффи склонился надо мной и, не прерывая дуэта, тихонько сказал:

— Пой же, Тоти, пой лучше, ведь завтра последний взнос — и бриллиант навсегда твой.

Да, в тот вечер я получила гонорар, позволивший мне окончательно рассчитаться с ювелиром.

Мои друзья решили отпраздновать это приятное событие, и мы распили несколько бутылок шампанского.

В связи с этим хочется рассказать, как я контрабандой провозила свои бриллианты. Я навсегда запомнила треволнения, которые мне довелось пережить при возвращении из последнего турне по Соединенным Штатам.

В Сан-Франциско я купила картины, вазы, китайские статуэтки и множество разных безделушек. До Гавра все шло как нельзя лучше. Неприятности начались уже недалеко от дома, на границе. Швейцарские таможенники всегда отличались тщательностью и строгостью досмотра, и я изрядно волновалась. После проверки паспортов я стала с трепетом ждать прихода таможенников. Наконец один из них явился и спросил, везу ли я с собой вещи, подлежащие пошлине. Еще бы! Я везла три полных чемодана всякого добра… Я еле слышно ответила: «Да так, кое-что» — и стала лихорадочно рыться в сумочке, ища ключи. Тут, на мое счастье, упал мой паспорт. Чиновник любезно поднял его, а когда он прочел мое имя, я была спасена. Он поудобнее устроился на диване и, забыв о досмотре, рассыпался в любезностях и похвалах, забрасывая меня вопросами и восторженно восклицая:

— Ах, у вас ангельский голос! Ах, Тосканини — великий дирижер! «Лючия ди Ламмермур», ах, какая это чудесная опера! Ах, как вы великолепно пели в «Риголетто»!

Он, наверно, долго еще восхищался бы моим пением, если бы я не подарила ему фотографию с надписью.

Не могу не вспомнить случаи с моими собачками. Я уже писала, что очень люблю эти милые существа, которые нередко развлекают нас в часы одиночества. Чтобы понять, как много значит для хозяина ласковая, грациозная и преданная собачка, нужно, наверно, как я, надолго отлучаться из дому и одной колесить по свету, оставив вдали родных и близких.