Андрей Богданов - Княгиня Ольга. Святая воительница

"Пошла Ольга в греки, — поведал нам сказитель, — и пришла в Цесарьград. И был тогда цесарь именем Цимисхий [82] Иоанн Цимисхий — император Византии (968–976) и главный противник сына Ольги Святослава Игоревича, весьма хорошо знакомый русской дружине. На самом деле посольство Ольги принимал император Константин VII Багрянородный (фактически царствовал в 945–959 гг.). Хотя в Начальном своде (по Новгородской I летописи) и в большинстве списков "Повести временных лет" имя императора указано ошибочно (Цимисхий), в Ипатьевском своде оно приведено точно: "и бе тогда цесарем Коснянтин, сын Леонтов". . (Далее во всех источниках пропущен текст о чиновниках императора, которые долго держали посольство княгини в гавани Константинополя.) Они же поведали цесарю о её приходе. И тут же цесарь прозвал её к себе. Она же пошла к нему, нимало не медля.

И увидел её цесарь весьма красивую лицом и смыслящую в премудрости. Удивился же цесарь разуму её и, ещё побеседовав, сказал ей: "Достойна с нами царствовать и в городе этом".

Она же, уразумев, сказала цесарю: "Я язычница. А если хочешь меня крестить, то крести меня сам. Если этого не сотворишь, то не буду креститься".

Царь же послушал словес этих и тут же крестил её вместе с патриархом. Она же, просвещена будучи (святым крещением. — А.Б.), радовалась тогда душой и телом.

И поучал её патриарх о вере, и так сказал ей: "Благословенна ты среди жён русских, ибо оставила тьму, а свет возлюбила. И благословлять тебя будут сыны русские в последующие дни, потомки внуков твоих!" И заповедал ей о церковном уставе, и о молитве, и о посте, и о милостыне, и о воздержании чистого тела.

Она же, преклонив голову, стояла, как губка впитывающая, внимая учению. И, поклонившись патриарху, сказала: "Молитвами твоими сохранена буду, честнейший владыка, от сети неприязненной". Было ведь имя наречено ей в святом крещении Елена, как древней цесарице, матери Великого Константина [83] Святая равноапостольная Елена (ок. 250–330), мать римского императора Константина I Великого (306–337), перенесшего столицу в Константинополь. Внесла огромный вклад в утверждение и распространение христианства в Римской империи. .

И благословил её патриарх и отпустил.

И после крещения призвал её цесарь и сказал ей: "Хочу взять тебя себе женой".

Она же сказала: "Как хочешь меня взять, окрестив меня сам и назвав меня своей дочерью? У христиан нет такого закона, ты, цесарь, сам ведаешь".

И сказал цесарь предстоящим тут вельможам своим: "Упремудрила меня Ольга словами своими!" — была же она мудра на слова.

Цесарь же тот Цимисхий, слыша речи её, дал ей дары многие: золото, и серебро, и паволоки, и сосуды различные. И тут цесарь отпустил её, нарёк себе дочерью.

И Ольга, княгиня русская, желая возвратиться в страну свою, пришла к патриарху, благословения прося дому своему, и сказала ему: "Люди мои — язычники, и сын мой — тоже язычник, да сохранил бы меня Бог от всякого зла".

И сказал ей патриарх: "Чадо верное, во Христа крестилась, во Христа облачись, Христос будет хранить тебя, как сохранил Еноха в первом роду, и потом Ноя в ковчеге, Авраама от Авимелеха, Лота от содомян, Моисея от фараона, Давида от Саула, трёх отроков от печи, Даниила от зверей — так и тебя избавит от неприязни и от сетей его".

И, благословив, патриарх со вселенским собором [84] Здесь: освященным собором высшего духовенства Константинопольской епархии. Вселенские соборы в X в. не собирались. отпустил её с миром в свою землю.

И пришла она опять в Киев, приняв святое крещение и Божественные дары в Цесарском граде от святейшего патриарха. Это было так же, как при Соломоне царе: пришла эфиопская царица к Соломону, слышать желая мудрость Соломонову многую и знамения видеть; так эта блаженная Ольга искала добра и мудрости Божьей; но та — человеческой, а эта — Божьей".

Рассказ Древнейшего сказания, дополненный возвышенными словами первых христиан-летописцев, на этом не завершился. В нём не без злорадства к византийцам описано крушение их ожиданий, что крещёная русская княгиня будет служить интересам Империи ромеев:

"К этой же Ольге, когда она уже пришла в Киев, — гласит сказание, — как о ней прежде сказали, послал к ней царь Цимисхий, говоря так: "Многим одарил тебя; ты мне ведь говорила так, что, "когда возвращусь в Русь, многие дары пришлю тебе, челядь, и воск, и меха, и воинов в помощь".

И отвечала Ольга, и сказала Соломеру (послу императора. — А.Б.) [85] Имя это больше нигде не упоминается. Возможно, прав составитель "Повести временных лет", заменивший неведомого Солемера на "рече к слом" (то есть сказала послам). : "Если ты так говоришь от Цимисхия цесаря, скажи ему: "Так придя, постой у меня на Почайне, как я у тебя в Суду (гавани Царьграда. — А.Б.) стояла, так тогда дам тебе". И ещё таких слов говорила много, и после отпустила приходивших послов в Царский город".

Легко заметить, что древнейший сказитель, весьма польщённый вниманием императора к Ольге, основал описание её посольства на довольно ехидной дружинной байке, популярной в кругу буйных богатырей князя Владимира. Никон Великий, излагая в Начальном своде Древнейшее сказание, знал, что Ольга долго ждала приёма у императора и обсуждала с ним серьёзные военные и экономические темы, но удержаться шуточек в дружинном духе тоже не смог. Цесарь, по его словам, сразу позвал Ольгу к себе, а она "пошла к нему, нимало не медля". "И увидел её цесарь весьма красивую лицом и смыслящую в премудрости. Удивился цесарь разуму её", и после краткой беседы распалился настолько, что предложил выйти за него замуж. Ольга его намерения "уразумела" и потребовала, чтобы он лично её крестил.

Цесарь выступил восприемником княгини, крещённой патриархом Полиевктом [86] См.: Сахаров А.Н. Дипломатия древней Руси. С. 279. под именем Елена, в честь равноапостольной матери Константина Великого. И немедля продолжил свои домогательства: "Хочу взять тебя в жёны". — "Как ты хочешь взять меня, — заметила Ольга, — окрестив меня сам и назвав своей дочерью? У христиан нет такого закона". Придя в себя, цесарь сказал вельможам: "Перемудрила меня Ольга словами своими!" И, богато одарив княгиню, отпустил восвояси, назвав дочерью.

Для сказителя и летописцев это "назвал дочерью" было игрой слов, позволявшей сначала подвергнуть Ольгу похотливому интересу императора, а затем спасти от него. Однако в Восточной Римской империи или Империи ромеев такими словами не бросались. В идеальной имперской модели мира "духовный сын" императора занимал очень высокое место среди земных правителей (которые, естественно, все были ниже цесаря басилевса автократора). Таким "сыном" для Константина Багрянородного был, например, царь Болгарии — ближайшего соседа и временами главного военного противника империи в Европе. Объявление "сыном" или, как в уникальном случае с нашей княгиней, "дочерью" означало, помимо прочего, при-менение к Ольге высшего титулования, на уровне василевсов-соправителей.