Лаша Отхмезури - Жуков. Портрет на фоне эпохи

Итак, после двадцати двух месяцев пребывания в ранге представителя Ставки Жуков вернулся к непосредственному оперативному командованию войсками. Знаменательный факт. Василевский остался координировать действия 3-го и 4-го Украинского фронтов, Рокоссовский, сосед Жукова справа, и Конев, сосед слева, подчинялись лично Верховному главнокомандующему и Генштабу. Как не увидеть в данном факте доказательство того, что эти двое завоевали доверие Сталина и по значению почти сравнялись в его глазах с Жуковым? Добавим также, что со времени Курской битвы и Конев, и Рокоссовский постоянно доказывали Верховному бесполезность – и даже вредность – представителей Ставки. Но упразднение этого спорного института произойдет только 12 ноября 1944 года.

То, что Сталин остановил свой выбор на Коневе, объясняется абсолютной политической верностью этого бывшего комиссара и его плохими отношениями с Жуковым, что успокаивало вождя, более, чем когда бы то ни было, озабоченного поддержанием соперничества между маршалами. Рокоссовский же своим возвышением обязан исключительному своему полководческому таланту. Начиная с операции «Уран» он не знал поражений. В неудаче с взятием Брянска в феврале 1943 года нет его вины: он сделал все, что мог. В декабре 1943 года, командуя своим Белорусским фронтом, он успешно провел Гомельско-Речицкую, а в феврале 1944 года – Рогачевско-Жлобинскую операцию, которые обе были направлены против южного фланга группы армий «Центр». К огромному его удивлению, в начале декабря 1943 года Сталин возложил на него миссию, которую он ни разу не выполнял до того и больше не будет выполнять никогда.

«Меня вызвал к аппарату Сталин. Он сказал, что у Ватутина неблагополучно, что противник перешел там в наступление и овладел Житомиром.

– Положение становится угрожающим, – сказал Верховный Главнокомандующий. – Если так и дальше пойдет, то гитлеровцы могут ударить и во фланг войскам Белорусского фронта.

В голосе Сталина чувствовались раздражение и тревога. В заключение он приказал мне немедленно выехать в штаб 1-го Украинского фронта в качестве представителя Ставки, разобраться в обстановке на месте и принять все меры к отражению наступления врага» [635] Рокоссовский К.К. Указ. соч. С. 303. .

Как раз перед выездом, Рокоссовский получил телеграмму за подписью Сталина, разрешавшую ему, по собственной инициативе, принять командование 1-м Украинским фронтом, если того потребует боевая обстановка. Невероятная ситуация! Данную проблему должен был бы решать Жуков, на которого была возложена обязанность координировать действия 1-го Украинского фронта с его соседями. Где он находился в тот момент, когда Рокоссовский прибыл в штаб Ватутина? Это маленькая загадка. Об этой истории Жуков не упоминает ни в своих «Воспоминаниях», ни в интервью. Нам известно, что в Москву он прибыл не ранее 4 декабря. Конев не сообщает о присутствии Жукова рядом с ним. Учитывая сохранение серьезной угрозы со стороны Манштейна, нависавшей над Киевом, невозможно себе представить, чтобы Жуков в тот момент мог находиться где-то кроме расположения 1-го Украинского фронта. Огромное тщеславие наверняка не позволило ему присутствовать при приезде Рокоссовского. Должно быть, оскорбленный и униженный, он отправился инспектировать одну из армий. В своих мемуарах Рокоссовский с удовольствием вспоминал мельчайшие детали своего приезда к Ватутину, что тот «говорил каким-то оправдывающимся тоном, превращал разговор в доклад провинившегося подчиненного старшему», отмечал его пассивность, читавшуюся на лице усталость. Рокоссовский его успокоил, объяснил, что в его распоряжении достаточно средств, чтобы остановить Манштейна, но упрекал за его методику все делать самому. Затем он преподал урок начальнику штаба, объяснив, что тот не должен позволять Ватутину вторгаться в его прерогативы. Вернувшись на свой КП, Рокоссовский отправил Сталину телеграмму, что, по его мнению, Ватутин соответствует занимаемой им должности. Сталин поблагодарил его и освободил от обязанностей представителя Ставки. О Жукове не было сказано ни слова.

Через несколько дней Сталин снова позвонил Рокоссовскому и сразу, в лоб, «спросил, нет ли у меня на примете хорошего командарма, который мог бы возглавить армию под Ленинградом. И подчеркнул, что я, по-видимому, понимаю, как это важно. Не задумываясь, я назвал фамилию генерала И.И. Федюнинского. Сталин, поблагодарив меня, приказал немедленно направить Ивана Ивановича самолетом в Москву» [636] Рокоссовский К.К. Указ. соч. С. 301. . Обычно за советами такого рода Сталин обращался к Жукову, особенно когда речь шла о хорошо знакомом ему Ленинградском фронте и о Федюнинском – участнике боев на Халхин-Голе и давнем протеже Жукова. Данный телефонный звонок подтверждает доверие Сталина этому генералу русско-польского происхождения, которого, по его приказу, арестовали, пытали и держали в тюрьме с 1937 по 1940 год.

2 марта 1944 года Жуков вступил в командование 1-м Украинским фронтом. Он теперь занимал равное положение с Коневым (2-й Украинский фронт), своим соседом слева, и с Рокоссовским (Белорусский, с 24 февраля – 1-й Белорусский фронт), соседом справа. Началась распутица. В 1942 и 1943 годах в это время года боевые действия прекращались из-за распутицы. В 1944 году Сталин решил пренебречь метеосводкой и начать общее наступление на фронте от Балтийского до Черного моря. Результат малоизвестен, поскольку советская историография освещала только операции вокруг Ленинграда и в Восточной Украине, то есть те, что завершились успешно. На севере, с января по апрель, войска Ленинградского и 1-го Прибалтийского фронтов окончательно сняли с города блокаду и отбросили немцев на 200 км на запад, к эстонской границе. В центре, на минском направлении, неудача. Группа армий «Центр» оставалась серьезным противником. На юге освобождена вся территория Украины между Припятскими болотами и Черным морем. Однако Конев, Жуков и Василевский потерпели двойную неудачу: им не удалось ни разгромить I танковую армию, ни вторгнуться в Румынию. Рассмотрим подробнее действия Жукова, который впервые с августа 1942 года непосредственно командовал войсками.

В распоряжении Жукова находились пять общевойсковых и три танковые армии. Предстоявшая ему операция (задуманная им в феврале: приказ подписан им) получила название Проскуровско-Черновицкой, по двум городам, на которые был направлен главный удар. Планировалось продвинуться вперед на 250 км. При этом предстояло преодолеть три значительные водные преграды: реки Буг, Днестр и Прут, вступить на территорию Румынии, отсечь германскую IV армию от ее южной соседки – I танковой армии – и повернуть на юг с целью отрезать немецким войскам кратчайший путь отступления от Черного моря. Сосед Жукова слева, Конев, с равными силами должен был провести Уманьско-Боточанскую операцию, преодолеть те же преграды и отсечь I танковую армию немцев от их VIII армии. Действовавший левее Конева 3-й Украинский фронт Малиновского, наступая в направлении Бережнеговатое – Снигиревка, должен был по пути разделить VIII и VI немецкие армии. Эти три наступления трех Украинских фронтов были генеральной репетицией Висло-Одерской операции января 1945 года – крупнейшей победы Жукова. Они нанесли три удара по немецкой системе обороны с целью рассечь ее на глубину, помешать ее восстановлению и подготовить следующую стадию – вторжение в Румынию.