Камен Калчев - Димитров

— Что случилось?

— Задыхаемся.

— Ничем не могу помочь…

Из соседней камеры донесся голос болгарина:

— Не из Добрича ли вы, товарищи?

— Болгары мы, из Софии! — крикнул в ответ Димитров.

— Вот как! Перебирайтесь к нам. Мы добруджанцы. Нас высылают на соляные промыслы…

Димитров и Коларов направились к камере, откуда слышался болгарский говор.

— Нельзя, нельзя! — закричал румын. — Я за вас отвечаю!

Тогда болгары из соседней камеры заговорили с ним по-румынски. В ответ румын твердил одно;

— Респонсабилита! Респонсабилита!

— Что это он лопочет? — поинтересовался Димитров.

— Говорит, что несет за вас ответственность. Но вы не тревожьтесь: дадим ему трубку табаку, и все будет в порядке. Он кочевряжится, чтобы побольше табаку получить.

Начался оживленный торг. Наконец румын вынул связку ключей и поспешно стал открывать камеру. Дверь заскрипела, и Димитров с Коларовым перебрались в камеру, где сидели арестованные добруджанцы. А начальник, засовывая в карман мешочек с табаком, все еще бормотал: «Респонсабилита! Респонсабилита!»

Димитров и Коларов подружились с заключенными добруджанцами, и они взялись доставить в Болгарию, в Центральный Комитет, лично Благоеву письмо. И хотя сделать это было очень трудно — их самих высылали на каторжные работы на соляные промыслы, — болгары сдержали слово.

Димитрова и Коларова перебрасывали из камеры в камеру, пока, наконец, не очутились они в военной тюрьме, на железных воротах которой было начертано: «Покаяние и терпение».

Шли дни, но никто из властей не посещал заключенных. Казалось, их забыли. Наконец Коларов подал заявление командиру корпуса с подробным описанием всего происшедшего с ними. После этого началось следствие.

Следователь был удивлен, когда понял, что перед ним не авантюристы, а депутаты болгарского парламента. Он несколько раз обращался к Коларову:

— Как это вы, человек с видным общественным положением, адвокат, депутат, человек, имеющий жену и детей, решились сесть в рыбацкую лодку и отправиться в плавание по морю аж до самой России? Думали ли вы, что может с вами случиться? Думали ли вы о вашей семье?

Коларов отвечал:

— Мы коммунисты, солдаты нашей партии, мы выполняли ее приказ. О том и мысли не могло быть, что мы откажемся выполнить приказ партии только потому, что путешествие связано с риском гибели… А что касается моей семьи, то я твердо убежден, что в случае несчастья партия позаботится о ней.

Следователь задумчиво глядел в окно; услышанное взволновало его. Может быть, ему припомнился прочитанный в юношеские годы роман о героях, о смелых людях, презиравших смерть… И вот сейчас на земле его Румынии, перед ним самим не фантастические герои, а самые настоящие живые люди, с кровью и плотью…

Как ни старались румынские власти сфабриковать обвинение против двух коммунистических депутатов, как ни старались представить их большевистскими агентами, ничего из этого не вышло. В защиту депутатов поднялась болгарская и румынская прогрессивная общественность. Румынские депутаты-социалисты сделали запрос в парламенте и потребовали освобождения болгарских депутатов. 17 июля 1920 года министр иностранных дел Советской России Г. В. Чичерин обратился к правительству Румынии с нотой, которая содержала требование освободить Димитрова и Коларова.

После вмешательства Советской России Коларов и Димитров были освобождены. Их посадили в автомашину и отвезли на болгарскую границу, к городу Добрич. Здесь их радушно встретили болгарские пограничники. Солдаты говорили:

— Все газеты писали о вас. Мы очень боялись, как бы не убили вас. Наши власти палец о палец не ударили в вашу защиту. Только благодаря партии и русским вы теперь свободны.

И эти слова согревали, как согревало щедрое солнце Добруджанскую равнину…

В январе 1921 года Георгий Димитров присутствовал на учредительном съезде Итальянской коммунистической партии в Ливорно. В том же году выехал в Советскую Россию. Здесь он участвовал в заседаниях Всероссийского съезда профсоюзов и конгресса Коминтерна.

Впервые он увидел Советскую страну.

В Москве был Ленин. Из Москвы летели крылатые призывы, волновавшие людей всей земли. Москва приковывала к себе внимание всех: и тех, кто ее любил, и тех, кто ее боялся. Москва к тому времени много перестрадала, но по-прежнему бодро и уверенно смотрела вперед…

Москва еще голодала, но люди ее, слушая Ленина, понимали, как ничтожны их личные беды перед делом революции.

О Ленине, его гениальной прозорливости, его горячем сердце, его непоколебимой вере в народ, в дело революции, о всем том, что соединилось в личности этого человека, создавались легенды, сказания, переполненные человеческой радостью.

Каждый считал счастьем встретиться с ним, разговаривать с ним.

…Ленин сидел в глубоком кресле своего кабинета. Подперев рукой голову, он внимательно, с интересом слушал то, что ему рассказывал болгарский делегат. За покрытым зеленым сукном столом видна была часть библиотеки. Чуть в стороне от стола стояла вращающаяся этажерка с книгами. На стене висела большая географическая карта. И это все, что было в его кремлевском кабинете…

Георгий Димитров говорил горячо. Он рассказывал о положении в Болгарии, о силах рабочего класса и силах реакции. Он не упускал случая подчеркнуть, что борьба рабочих и крестьян разрастается, что они все больше объединяются против общего врага. Ленин поглядывал на своего собеседника: этот энергичный человек своей приверженностью к делу завладевал вниманием Ленина. Наконец Ленин встал и, заложив пальцы за жилет, стал расхаживать по кабинету.

— А как осуществлен союз между рабочими и крестьянами? — спросил он, заглядывая в лицо Димитрова.

— Организационно это еще не осуществлено, — ответил Димитров.

Ленин задумался и вновь зашагал по кабинету. Он словно бы видел положение послевоенной Болгарии, оценивал силы партии, которая должна вести предстоящие бои. Шагая, он заговорил об этом. Димитров ловил каждое его слово.

— Мой совет — не увлекаться, — сказал, наконец, Ленин, остановившись у кресла. — Силы реакции у вас еще очень значительны. И положение может стать неблагоприятным для коммунистов…

Анализируя некоторые факты, изложенные Димитровым, Ленин продолжал:

— Нужно на деле осуществить крепкий союз рабочего класса с крестьянством. Не забывайте, что вы прежде всего крестьянская страна. Нужно завоевать мелкособственническую крестьянскую массу, чтобы в решительный момент противопоставить ее реакции.

В кабинете было тихо, отчего слова Ленина, казалось, приобретали еще большую весомость. Ленин шагал от двери к столу и просто и ясно излагал свои взгляды. Остановившись, он взглянул на часы и сказал: