Светлана Луганская - Люди Сербской Церкви. Истории. Судьбы. Традиции

– Когда вы начали изучать церковную музыку?

– Церковному пению я начал учиться в монастыре Тврдош и в требиньском соборном храме Преображения. Это было обучение на практике, потому что я учился по книгам, слушал певчих в храме и так понемногу изучал сербское церковное пение. Тогда же, как-то параллельно, я открыл для себя византийскую музыку. Первая встреча с ней произошла, когда я слушал кассеты, которые дарил мне тогдашний епископ Герцеговацкий Афанасий. Она очаровала меня! Передо мной вдруг открылся еще один безбрежный, необозримый манящий океан, я еще не знал, что представляет собой византийское пение, но почувствовал удивительное влечение к нему. Постепенно научился византийской нотации, а когда попал в Белград, то уже умел петь достаточно много. Я связался с людьми, которые тогда пытались делать что-то на ниве византийского пения в Белграде, правда, на очень низком уровне, но для меня было очень важно и то, что мне нашлось с кем петь. В Афинах я учился на основном курсе и в аспирантуре у господина Ангелидиса, господина Константинуа и других. Однако я никогда не ограничивался только теми учителями, у которых учился в данный момент, поэтому был в контакте и с господами Ликургосом Ангелопулосом, Йованом Арванитисом, Григорием Статисом. Все они дали мне то, чему я хотел научиться, и я очень им благодарен. Но мне было мало, я жаждал знаний, которых никто не предлагал, которые не преподают ни в одной школе, ни на одном факультете. Это, например, палеография, мелотворчество [77], и особенно обращение к духовному измерению пения, чем, к сожалению, практически никто не занимался и о чем изредка можно было найти некоторые общие и поверхностные примечания. Поэтому я решил заниматься исследованиями в разных направлениях. Я был уверен, что необходимо постоянное общение со Святой Горой и святогорскими певчими, и проводил там много времени. Думаю, в общей сложности я провел на Афоне больше пяти лет, с небольшими перерывами, главным образом в Ватопеде и Хиландаре. Участвовал в ежедневных богослужениях, посещал монастырские Славы, на которых пели лучшие святогорские певчии, наблюдал за ними, слушал, записывал, разговаривал, учился и, что самое главное, впитывал живое Предание. Предание ни из книг, ни из рассказов не узнать, Предание – это то, чем живут. Поэтому я считаю великим благословением возможность черпать живую воду Предания из самих источников.

– Какой совет, пример, принцип был наиболее важным для вас?

– Самым драгоценным в моих учителях была преданность и любовь к пению. А самое драгоценное из того, чему я научился у святогорских певчих, это то, что пение прежде всего – молитва. Это сущностная вещь, которую сейчас, к сожалению, огромное большинство нас, певчих, упускает из вида. Помню разговор в монастыре Ватопед со старцем Стефаном, членом известного святогорского певческого братства Данилея, который стал для меня одним из самых важных и одновременно простых уроков. Я спросил его: «Старче, что самое главное для певчего?» – он сразу ответил: «Страх Божий! Если у певчего не потекут слезы, когда он поет, он не певчий, а певец!» – он имел в виду мирских певцов. И добавил: «А сразу после страха Божия – вдохновение, певчий должен наслаждаться пением, петь с аппетитом». Эти слова глубоко врезались в сердце и память, и верю, именно таков надежный путь для любого певчего.

– Игор, вы встречались со многими известными сербскими и греческими духовниками, поделитесь вашими впечатлениями об этих встречах?

– Конечно. В числе первых необходимо упомянуть преосвященного епископа Герцеговацкого на покое Афанасия. Он занимал епископскую кафедру в Герцеговине в то время, когда я нашел путь в Церковь. Епископ Афанасий – человек, живущий живой жизнью Церкви. Свое очень непосредственное, близкое общение с Богом он умеет передать окружающим его людям. Кроме того, это очень эмоционально тонкий и очень внимательный человек. Интересно и драгоценно то, что он нас научил, что главное в церковной жизни – верное церковное сознание и участие в жизни Церкви и Живого Бога. С ним можно было говорить обо всем: о молитве, о посте, о богослужении, об истории, о богословии, но – как-то ненавязчиво, незаметно, как только он может. Он научил нас жить в Церкви, так как, когда человек верным образом участвует в жизни Церкви, то есть – литургически, участвует в святотаинственной жизни, все остальное само по себе становится на свои места. Я очень благодарен Богу за то, что моя церковная жизнь началась в таком духе, и стараюсь продолжать идти тем же путем.

Затем именно по его благословению, с его поддержкой я отправился учиться византийскому пению в Грецию. А больше всего я люблю, и владыка больше всего любит – вместе служить святую литургию. Рядом с ним мы научились тому, что литургия – это непрестанное движение, и это очень живо чувствуется, когда он служит. Очень интенсивно, бодро и радостно служит, но одновременно так смиренно и собранно, преданно. Как прекрасно он произносит литургические молитвы! В самом деле возникает чувство, что он сводит Бога с Неба на землю! У него мы научились, что человек должен всего себя отдавать Богу и другим, без остатка, не щадя себя. И он сам служит примером такого служения Богу и ближним не только в храме, но везде и всегда!

Конечно, вспомню и тогдашнего тврдошского иеромонаха, а сейчас преосвященного владыку Герцеговацкого Григория. В начале моего пути в Церковь он был моим большим утешением и помощником, потому что стал и моим первым духовником. И сейчас вспоминаю его советы, поддержку, пример. Когда я приехал в Грецию, он уже находился какое-то время в Афинах, учил греческий язык, и тогда он был со мной рядом, встретил меня, поддерживал, учил.

Сербы нашего времени не могут не иметь примером и образцом блаженно почившего Патриарха Павла [78], святого Патриарха Павла, как все мы его называем. В Белграде я часто имел возможность присутствовать на литургии, когда он служил и в Патриархии, и в разных белградских храмах. Этот человек в те моменты, когда на наш народ изливалась только ненависть практически всех стран мира, имел в себе столько благодати, что любил всех, всем внушал слова евангельского мира, любви и правды. Его простодушие и мудрость, соединенные с бесконечной любовью и смирением, просто воскрешали Евангелие в душах людей. Глядя на него и слушая его, каждый человек, не важно, был ли он в Церкви или нет, чувствовал изменение состояния души. Знаю многих людей, не просто нецерковных, но анти-церковных, которые говорили о Патриархе Павле: «Я против Церкви, не верю в Бога, но Патриарх Павел – святой!»

Может быть, лучшим доказательством величины личности Патриарха Павла были его похороны. Величественно! К сожалению, я не мог тогда приехать в Белград, потому что именно в этот день родился мой сын. Задаюсь вопросом, будет ли в ближайшее время у сербов человек, способный так объединить весь народ. Особенно трогательно было его служение святой литургии! Как ангел! Так смиренно, целомудренно, собранно, преданно он служил. Поистине небесная картина!