Юрий Жук - Вопросительные знаки в «Царском деле»

Из воспоминаний М. А. Медведева (Кудрина):

«В проходной комнате вижу Павла Медведева – он смертельно бледен и его рвет, спрашиваю, не ранен ли он, но Павел молчит и машет рукой» [275].

Ранее уже говорилось, что после прекращения огня выяснилось, что некоторые из жертв оказались живы. Но ещё одной неожиданностью для убийц стала «исключительная живучесть наследника», который вдруг зашевелился и тихо застонал…

Заслышав это, Я. М. Юровский уже не стал второй раз, как говорится, упускать свой шанс – «одним махом покончить с династией!» Подойдя к находившемуся без сознания тринадцатилетнему раненному и безнадежно больному ребенку, он вытащил из кармана револьвер Нагана и, приставив к его голове, произвёл не менее двух выстрелов. (Следы от этих пуль, вероятнее всего, оставили свой след на Южной стене Комнаты II.)

После совершённого убийства Я. М. Юровский предлагает П. З. Ермакову и М. А. Медведеву (Кудрину) (как представителям РККА и УОЧК) удостовериться в смерти каждой из жертв. А в случае проявления признаков жизни у кого-нибудь из них – добить.

Следуя примеру коменданта, М. А. Медведев (Кудрин) подошёл к лежавшей на полу лицом вниз Великой Княжне Татьяне Николаевне (которая также вдруг стала подавать признаки жизни) и, вытащив из кобуры свой Кольт, выстрелил в неё один раз. (К тому времени магазин его Браунинга был уже пуст.)

Но картина этой зверской расправы не была бы полной, если бы вслед за ней не последовало вполне закономерное в таких случаях мародёрство. И, конечно же, в числе его первых застрельщиков оказался П. З. Ермаков, который первым делом, вытащив у мёртвого Государя золотой портсигар, положил его себе в карман.

Из записи беседы с Г. П. Никулиным:

«Г. П. Никулин:

– … Ермаков, понимаете, портсигар в карман положил.

М. М. Медведев:

– А зачем?

Г. П. Никулин:

– Зачем? Понадобился ему… Портсигар этот Николая.

М. М. Медведев:

– Ах, Николая!

Г. П. Никулин:

– Яков Михайлович ему говорит: “Положи, а то сейчас [же] расстреляю!”» [276]

Почти сразу же после убийства возникла проблема – как или на чём переносить тела убиенных. Выход нашли быстро. Из каретного сарая были принесены две оглобли, к которым привязали простынь, соорудив, таким образом, нечто типа носилок. Первым на них положили Государя. Следом за несущими Его бренное тело двинулся М. А. Медведев (Кудрин), который позднее вспоминал:

«Около грузовика встречаю Филиппа Голощекина.

– Ты где был? – спрашиваю его.

– Гулял по площади. Слушал выстрелы. Было слышно.

Нагнулся над царем.

– Конец, говоришь, династии Романовых?! Да…» [277]

«Почин» П. З. Ермакова был поддержан А. А. Стрекотиным и другими, не менее «закаленными товарищами», когда трупы казнённых стали переносить в кузов грузовика.

Узнав об этом, Я. М. Юровский приостановил их переноску и, собрав всех задействованных в ней, предложил немедленно вернуть награбленное, пригрозив расстрелом. Понимая, что комендант не намерен шутить, многие из них подчинились и возвратили награбленное. Все они (включая и А. А. Стрекотина) были немедленно отстранены, а дальнейшая переноска трупов стала уже осуществляться под непосредственным контролем Г. П. Никулина, охранявшего изъятое в комендантской комнате, и М. А. Медведева (Кудрина) – по пути следования к грузовику.

Из воспоминаний М. А. Медведева (Кудрина):

«Замечаю, что в комнате, во время укладки, красноармейцы снимают с трупов кольца, брошки и прячут их в карманы. После того, как все уложены в кузов, советую Юровскому обыскать носильщиков.

– “Сделаем проще”, – говорит он и приказывает всем подняться на второй этаж к комендантской комнате. Выстраивает красноармейцев и говорит: “Предлагаю выложить на стол из карманов все драгоценности, снятые с Романовых. На размышление – полминуты. Затем обыщу каждого; у кого найду – расстрел на месте! Мародерства я не допущу. Поняли, все?”

– “Да мы просто так – взяли на память о событии”, – смущенно шумят красноармейцы, – “Чтобы не пропало”.

На столе в минуту вырастает горка золотых вещей: бриллиантовые брошки, жемчужные ожерелья, обручальные кольца, алмазные булавки, золотые карманные часы Николая II и доктора Боткина, другие предметы» [278].

После того, как все тела были погружены на машину и накрыты шинельным сукном (самовольно взятом из кладовой комнаты, соседствующей с комнатой, где произошло убийство), П. З. Ермаков сел в кабину к шофёру С. И. Люханову, чтобы указывать дорогу, а М. А. Медведев (Кудрин) и двое вооружённых винтовками «латышей» разместились в кузове, чтобы сопровождать останки Романовых «к месту их последнего упокоения».

Около 3 часов 30 минут утра 17 июля 1918 года автомобиль, гружённый 11-ю телами казнённых, выехал из ворот дома Ипатьева на Вознесенский переулок, проехав по которому, свернул на Колобовскую улицу, откуда двинулся в сторону Верх-Исетского металлургического завода.

Этот отрывок из книги Р. К. Мэсси приведён автором не случайно и, по его мнению, служит своего рода «дополнительным» эпиграфом к представляемой на суд читателя работе.

Но прежде чем пояснить сказанное, мне хотелось бы сразу оговориться, что упомянутая книга – одна из лучших книг о судьбах потомков Российского Императорского Дома Романовых, самозванцах и истинных претендентах на Российский Престол, Коронованных Особах и государственных деятелях, а также учёных России, Великобритании и США.

Написанная в 1995 году в США и переведённая на русский язык в 1996 году смоленским издательством «Русич», она охотно раскупалась отечественными читателями и, несмотря на большой тираж (11 000 экз.), с самых первых дней выхода никогда не залёживалась на прилавках.

Огромная исследовательская работа, проведённая Р. К. Мэсси, говорит сама за себя, однако при чтении его книги невольно обращаешь внимание на некоторые имеющиеся в ней серьёзные упущения.

Ни коим образом не умаляя достоинства книги Р. К. Мэсси и не ставя перед собой задачи более углублённой оценки всего произведения в целом, автор данной монографии всё же желал бы снова привлечь внимание читателя к тому самому отрывку, в котором описывается оружие цареубийцы Я. М. Юровского.

Работая над 1-й главой своей книги, носящей далеко не самое оригинальное название: «Двадцать три ступени вниз», Р. К. Мэсси включил в неё интересующий нас отрывок, при написании которого он вряд ли использовал свой талант исследователя. Создаётся впечатление, что он вообще не задумывался над тем, что выходит в данном случае из-под его пера. Иначе как можно было написать: «…за пазухой у него имелся еще маузер с деревянным ружейным прикладом и десятью патронами» [280]?