Павел Перец - От косяка до штанги

Если судить по рекламе на центральных телевизионных каналах, то выясняется, что все интересы потребителя, после прокладок, бульонных кубиков и «Чаппи» нивелированы к алкоголю. Благодаря СМИ пиво стало лимонадом, его пьют все и всегда в любых количествах, потому что это почти полезно. Любя пиво, я никогда не строил иллюзий по поводу его консистенции.

Когда главврач страны начал крестовый поход на то, что официально до сих пор не относится ни к алкогольным напиткам ни к безалкогольным, я разразился яростным памфлетом в Gaudeamus. Как это так это? Нам нечем гордиться, ни телевизорами, ни автомобилями, так дайте хоть пивом погордиться, нашли, с чем воевать. Вспомнил про Пушкина, про полстакана портера, которые им выдавали в Лицее перед обедом (потом перестали). Я отстаивал в прессе интересы большинства. А потом случайно наткнулся на статистику, которая нигде никогда не будет опубликована, только такой не поддающийся классификации журнал, как «Факел», напечатал впоследствии эти данные. Среднестатистический подросток в России потребляет в день до трех литров пива. В пересчете на чистый алкоголь – это четыреста грамм водки. Если во времена моего тинейджерства я выпивал до шести литров в день, когда и рекламы как таковой не было в принципе, то чего ж тут удивляться сейчас, когда какой ТВ канал не включи – везде тебе предложат на выбор минимум пять сортов хмельного пойла. Четыреста грамм водки каждый день. Я себе почки посадил за три года, выпивая столько.

Не хочется смещать акценты. Реклама есть реклама, она была есть и будет. Вопрос сводится к ее дозировке. Должен быть противовес. А его нет. Комитет по борьбе с подростковым курением снимает ролики о вреде этого самого курения для этих самых подростков – пожалуй, единственный общеизвестный пример социальной рекламы, плюс ролики, снятые Грымовым. И все. Потом дети достигают 18 лет и пожалуйста – никотин твой приятель.

Я сидел в редакции одного питерского глянцевого журнала, и речь зашла о фотовыставке, где были представлены фотографии с инвалидами. Это были профессиональные фотографии с изображением людей, не таких как все. Редактор журнала наотрез отказывался печатать материал об этой выставке. «Не наш формат, эта социальщина не для нас», все в таком духе. Перед этим я узрел репортаж об этой же фотовыставке в одном московском издании, поэтому недоумевал, почему один гламурный глянец может себе подобное позволить, другой нет. «Это слишком экстремально для нас». Да что в этом экстремального? В этом есть альтернатива принятому курсу издания, вот и все.

Людям, которые держат рычаги управления СМИ, просто по хуй. Они знают сколько стоит квадратный сантиметр печатной площади в их газете, минута в эфире их радиостанции, ролик на телеканале. А на остальное по-большому счету насрать. Тем более, всегда есть волшебная ширма, которой можно отгородиться от излишних эмоций – формат и рейтинг. Не стоит после этого удивляться, что подросток выпивает поллитра водки в день. И когда главврач страны, на самом деле, реально обеспокоенный состоянием генофонда, пытается вставить палки в колеса пивной рекламе, естественно, это воспринимается, как мракобесие и реакционерство. Вот неймется старому козлу.

Грымов рассказал мне историю, наглядно демонстрирующую весь идиотизм системы. «Я делал ролик о детях-сиротах. Подумали, надо не просто снять ролик, а дать адрес дома, где дети-сироты живут. Просто открыли справочник, позвонили по первому попавшемуся телефону и написали адрес в кадре. Через полгода позвонил директор этого детдома, умолял снять ролик с эфира. Проверки замучили! И мы снимали его с эфира, потому что каждый чиновник спрашивал их: «У вас такие деньги на рекламу, откуда вы их берете?» Вместо того чтобы этим органам самим подарить телевизор или кроватку, нет у них хватает сил на проверки». На мой вопрос: «Есть возможность переломить хребет данной ситуации?», он ответил, что нет такой возможности.

Работая редактором газеты, я часто задавал себе вопрос, как выстроить общение с читателем (аудитория 16-25 лет) таким образом, чтобы посылы, которые я ему адресую, не выглядели бы дидактическими материалами о здоровом образе жизни. Дэвид Боуи, который при желании мог бы поделиться впечатлениями от употребления многих препаратов, считает, что слова о том, насколько они вредны – самолюбование и не больше. Понятно, что как только ты произносишь: «Курить – вредно», читатель сразу же возводит тебя в ранг комсомольского Нарцисса, пытающегося наставить заблудших овец на путь истинный. Но при этом Боуи, когда окончательно завязал с наркотой, заявил:

– Это лучший подарок, который я сделал себе за всю жизнь: своему телу и своему здравому сознанию.

Тинэйджерам не свойственно задумываться о последствиях ударов, которые они наносят по своему здоровью, а любое замечание о том, что сие не есть гуд, воспринимается ими как поползновение на личную свободу. У них нет желания учиться на чужих ошибках, а спустя несколько лет будет поздно учиться на ошибках собственных.

После института я стал продавцом обуви на рынке. Я уже успел поработать грузчиком, плотником, строителем. Но при этом меня не покидало стойкое ощущение, что я занимаюсь не своим делом. Поэтому я стал продавцом обуви. И это было совсем не мое дело. Стоя у прилавка, я узнал, что такое тупеть. Тупеть на глазах. Возвращаться на стройку не было ни малейшего желания. Я уволился и стал думать о перспективах. Думы затянулись.

Жизнь моя была в стопоре. Безденежье и внутренняя опустошенность – не самые лучшие составляющие личного прогресса. Я шлялся по центральным улицам города в поисках знамения, начал ходить в Эрмитаж и простаивать часами перед картиной Писсаро. Потом как-то захватил с собой тетрадочку, сел на скамейке в Летнем саду и начал писать.

– Павлик, займись делом, – скрипела несмазанными голосовыми связками директриса, в глазах которой я был человеком другой системы (распиздяй, не приспособленный к бизнесу). Она называла меня хиппи, и этого было достаточно, чтоб оценить ее познания в молодежной субкультуре. С таким же успехом Павлика можно было бы называть металлистом. Замечание «займись делом» выводило меня из себя, потому что я наконец-то начал заниматься делом – писать. Время показало, что это было более чем мудрое решение.

Жека работал по профессии «мастер на все руки». Занимался ремонтом домов, квартир, строил дачи и бани. Ездил на автомобиле «Жигули» третьей модели одна тысяча девятьсот семьдесят четвертого года выпуска. Зеленая телега преподносила сюрпризы постоянно, начиная от севшего аккумулятора, заканчивая украденной магнитолой. Как-то раз мы перевозили людей через длинный Сортировочный мост. Посередине моста закончился бензин. Вылезли, толкнули машину, и скатились, запрыгнув в нее на ходу.